Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
— Если я не соглашусь, ты сделаешь мне больно? — спрашивает она, любопытно уставившись на меня. Ее взгляд опускает вниз, и я мну книгу, видя ее взволнованные глаза.
— Разве я когда-то делал тебе больно без причины? — задаю встречный вопрос. Роуз растеряна. Я подвигаюсь к ней, сразу ощутив ее в зоне напряжения.
— Мой отказ не причина? — недоверчиво спрашивает она.
— Отказ? — приподнимаю я брови. — Нет. И если это твой окончательный ответ, тогда погорим позже. У тебя раны, нужно обработать, — перебиваю я только открывшийся ее рот, и она удивленно смотрит на меня. А чего
— Я не говорила, что это мой окончательный ответ, — прошептала он, когда я ваткой прошелся по ее виску. Недоверчиво смотрю на нее, ведь понимаю, что она путает меня в моих же словах. — Скажи мне только одну вещь: ты действительно этого хочешь? — охрипшим голосом спрашивает она, а я уже замечаю слезы на щеках. Этого еще не хватало!
— Да, хочу. Мы ведь говорили об этом утром, помнишь? — она меня выматывает своими допросами, но теперь молчит. Я свободно стираю ее кровь, которая капельками добралась до ее скулы.
— Тогда, я думаю, что готова, — почти неслышно шепчет она, но в тишине я расслышал все до последнего слова. Останавливаюсь, задержав руку на ее щеке, и с восхищением смотрю на девушку.
— Ты… должна понимать, что слова влекут за собой весомые последствия, Роуз. Если ты сейчас скажешь, что стаешь моей, то должна будешь доказывать, чтобы не пришлось сделать, — говорю я, или даже предупреждаю ее. Согласиться — это только полпути, я не намерен стоять на одной полосе. Взяв ее, она должна показать, что достояна и что я в ней не ошибся. — Иногда мои желания переходят границы, — кажется, это тоже было предупреждение.
— Мои границы уже нарушены, — живо ответила она, даже попробовав улыбнуться мне. Я заинтересованно наклоняю голову, наверное, даже не веря, что она соглашается с моими установленными правилами. Сильно же ты головой ударилась, котенок.
— Никакой самостоятельности, самодеятельности, ни шага без меня, ни слова поперек, если я тебя о чем-то попрошу, или даже прикажу. Ты будешь второй частью меня, не боишься ли ты этого? — спрашиваю я, пытаясь показать, что все не так просто.
Роуз неуютно ерзает по сидению машины, а за тем внимательней изучает меня взглядом.
— Да ладно, Нильс, разве ты мне давал спуску раньше? — легко рассмеялась она. Впервые, посреди важного разговора, когда я отбираю у нее все, она так смеется. По-детски, не задумываясь ни о чем. Но она замолкает, медленно ее улыбка сползает, и она вновь стает серьезной. — Попрошу напоследок только об одном…
— Это как будто последнее желание? — я выгибаю бровь, посмотрев на девушку. Она мельком улыбнулась, а за тем покраснели ее щеки. Этот жест всегда вызывает у меня особый трепет и желание смотреть на нее. Сейчас я знаю мало девушек, которые при одном намеке на что-либо стоящее и связывающее мужчину и женщину, позволяют себе смущаться. Она единственная, и мне это нравится, аж до чертиков нравится.
— Когда мы поедим в Англию, на пару дней, ты забудешь обо всех правилах и разрешишь показать то, чем я живу, — четко выговаривает она. Я мысленно удивляюсь, что из всех просьб и желаний она выбирает именно
Не перестаю удивляться ее мышлению.
— Это все, чтобы ты хотела? — спрашиваю я, не зная, что еще ожидать от нее.
— Почти, — улыбнулась она, и ее рука убирает мою с ваткой от ее лица. Убирает сумку, точнее пихает ее на пол авто и туда же отправляется книга. Она подсаживается ближе, а за тем обхватывает мою шею, из-за чего я расширяю глаза. Ее нога перекидывается черед мои ноги, и она присаживается, оказываясь в слишком интимной позе. Черт, у нее кажется горячка!
Мои руки быстро уложились на ее талию, и она наклонилась ближе ко мне, почти касаясь своими губами моих. Я несдержанно выдохнул. Впервые инициатива у нее в руках, но теперь я слишком озадачен следующими действиями девушки.
Ее коленки сжимают мои бедра, и она присаживается, расширив ноги. В животе слишком туго затянуло, а ниже потянулась вибрация. Руки сильнее спились в ее талию, и мой контроль постепенно исчезает. Опять.
— Хочу настоящий поцелуй Нильс, — требует она, говоря, как маленький ребенок, что просит чего-то у своих родителей, что вечно все запрещают. — Это последнее, что я хочу, — шепчет она, склоняясь к моему уху и легко дотрагиваясь своими губами кожи до шеи.
— Не могу, Роуз…— задохнувшись возбуждением и недержанием, проговариваю я. Хотелось тут же уложить ее на это сидение и заставить жалеть о таком поступке, но я остаюсь на месте, с прикрытыми глазами.
— Что такого сложного, Веркоохен? — однако, малышка начала злиться, когда я не отвечал ей взаимностью. Хотелось, жутко хотелось, но я ведь не могу терять контроль, я не хочу делать ей больно.
— Нет, — нежеланно проговариваю я, отказывая ей. Она разозлилась, начала пыхтеть, скорее всего, почувствовав свои действия глупыми и неудачными, но она не спешила слезать с меня. Открыв глаза, я встречаюсь с ее яростью, которая горела в ее потемневших глазах.
— Докатился до того, что не можешь удовлетворить девушку? — нагло спрашивает она, и ее руки проходятся по моей шее, спускаясь все ниже и ниже. — Не можешь поцеловать по-взрослому? — недоверчиво, она насмехается надо мной, пока я уже вздрагиваю под ее касаниями. Провокаторша.
— Ты хочешь почувствовать боль вперемешку с моим языком? — рычу я, хватая ее руки, которые слишком быстро заставляют меня возбуждаться.
— Именно, — качает она головой, пошатнувшись у меня на коленях, и я чувствую, как становится крайне тесно в джинсах. Вот же чертовка. Она наклоняется ко мне, и смотрит прямо в глаза, заставив нас впервые поменяться местами: я — дрожащая девчонка, она — доминирующий парень. — Но немного ласки не помешает, — она убрала свою улыбку, и сказала вполне серьезно, даже напряженно выдохнув. Она волновалась, и даже боялась, но почему тогда делала именно так?