Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Она идет даже не пробуя поднять своих карих глаз на меня, и совсем скоро оказывается напротив моего тела. Такая маленькая, худенькая, совсем беззащитная, но сильная духом и своей настойчивостью.
– Нильс, я устала, – почти мурлычет девушка, медленно скользя своими глазами вверх, начав с моей обуви и закончив контактом наших взглядов.
– И что ты хочешь, милая? – ласково спрашиваю я, от чего паршиво от самого себя. Черт, Веркоохен, с этими щенячьими глазками становишься настоящей размазней!
– Я хочу… То есть, если ты не против,
– Мы уедим, но не в общежитие, – хочу ее предостеречь, чтобы не услышать возмущение по прибытию. – Мы поедим ко мне домой, – договариваю я, и Розали действительно растеряна.
– Я не… Ты думаешь… Только если ты желаешь…– мямлит мой котенок, начиная сомневаться во мне. Узнаю мою Роуз, которая борется с собой, но позволяет мне руководить. Я доволен, слишком доволен ей.
– Желаю, – наклонившись к ее маленькому ушку, проговариваю шепотом, ударяя своим горячим дыханием о ее шею. Девушка вздрагивает, но не пятиться, остается на месте, как и положено.
Беру ее за холодную руку, и понимаю, что малышка совсем продрогла. Ну что же, скоро ей будет жарко, я это гарантирую. Веду ее к машине, усаживаю на переднее сидение, демонстративно застегиваю ремень безопасности, не упуская возможности коснуться ее напряженного тельца.
Выдыхает тяжко, прикрывает глаза, а ресницы дрожат, когда я провожу рукой по ее бедру. Сегодня она оседала меня в машине, и теперь я позволю себе заставить ее ощутить действительно настоящий дискомфорт, в который окунула меня сама Роуз. Но это будет сладко, и я надеюсь, что она поймет меня, как верховного. Надеюсь, примет мои прихоти и выполнит первое свое испытание, которое я уже хочу осуществить, даже не сев за руль автомобиля.
– Ты помнишь о том, что должна слушать меня? – нелепый вопрос с мой стороны, но подергать ее за нервы – моя слабость.
– Помню. Вся ваша, сэр, – играя, она склоняет голову, считая меня доминирующим, и легко улыбается, прямо мне в лицо. Зря, очень-очень зря.
– Хамка, – ворчу я, пристегнув ремень и заводя мотор машины, что та практически зарычала под нами. Словно мой автомобиль чувствует меня и мое состояние, и Роуз улыбается, прекрасно понимая, что зажигает пламя.
– Вы такой нервный, мистер Веркоохен, – явная насмешка в ее голосе и я бушующие окидываю ее пронзительным взглядом.
– Котенок, – предупреждающим рычанием заставлю ее улыбку исчезнуть с лица, и она опускает голову. – Если посмеешь со мной играть, Розали, твоя задница будет выпорота ремнем, – на самом деле? Нильс, ты чертов садист! Неужели сможешь довести ее до слез снова? Не смогу, но ее нужно держать в узде, иначе конец контролю и моим долгим, утомительным стараниям. Не допущу!
Испуганные до чертиков карамельные глаза малышки смотрят на меня, и она почти
– Ты меня поняла, Розали? – сурово спрашиваю я, словно действительно хочу выпороть ее. А почему бы и нет? Мне понравилось, когда она подчинялась и умоляла, это вселяло в меня некую силу, но не физическую, а куда мощную, где-то внутри. Хотелось большего, но позволить издеваться над ней – чудовищно. И даже себе я не прощу, если прикоснусь к ней против ее воли. Хоть само желание растет с каждым днем все больше и больше.
– Я поняла тебя, Нильс, – кивает она, впиваясь своими пальцами в край пальто, явно занервничав. О, малышка, ты даже еще не представляешь, что тебя ждет буквально через пару часов.
Усмехаюсь себе под нос, но тянусь к ее рукам, освобождая из плена кусок ткани, мягко касаясь ее кожи.
– Успокойся. Я ведь обещал тебе, что все будет хорошо, верно? – должна мне доверять, должна меня слушать, должна почтить.
– Верно, – боязно, но покорно вылетают ее слова. Не хочет, но сидит смирно, говорит, отвечает. Достойна похвалы, но только в моих мыслях…
Она прекрасна, когда принадлежит мне…
Она идеальна, когда моя…
Она неописуема, когда подчинена, но обладает разумом… Все еще…
Разум мешает, как и ее осторожность. Ходит по краю, а мне нужно, чтобы полетала в низ, со мной, в моих объятиях, тогда не дам разбиться. Тогда не предоставлю ей печали, боли и терзаний. Хочу быть с ней в невесомости, и я ее уже толкаю. А эта чертовка даже в последний момент умудряется схватиться за корень, торчащий из земли, что удерживает ее. Но мой вес она не выдержит. Достаточно только нажать на нее, осторожно, ласково, точно по центру и она полетит в низ. Подниматься не придется, мы не упадем…
Pov Rosalie Price
Только бы он не кричал на меня. Только бы он не злился, не бил меня. Не хочу этого, буду слушать, буду уважать, но совсем не хочу бояться Нильса. Он так опасно сверкает своими темно-синими, глубинными океана глазами на меня. Он сейчас так серьезен, сосредоточен, вдумчив и в моем животе скучивается тугой узел. Страшно, но не боюсь. Не боюсь.
– Мы почти приехали, – звучит его хриплый голос в тишине, и я прикрываю глаза, больше отворачиваясь к окну. Он решил привезти меня к себе домой. Что он задумал – я не знаю, но он изрядно заставляет окутать мой разум негодованием и даже трусливостью.
Мотор заглушается, и я нервно смотрю на ворота, которые медленно открываются. Стена, выстроена из камней, практически загораживает дом на участке так, что видно только темную крышу. Частный участок, свой дом, машина, а живет напротив моей комнаты, в небольшой комнате общежития. Что он скрывает?
Машина въезжает на каменную дорожку, останавливаясь совсем не далеко от крыльца. Мне казалось, у Нильса квартира, в центре Нью-Йорка, на двадцатом этаже с огромными окнами и слишком дорогой мебелью. Но я ошиблась.