Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
– М-м, хорошо, это можно, - соблазнительно облизывает губы, заигрывая со мной. Нежно целует меня, замирает в паре миллиметров от моего лица и, отбросив несвойственное ей кокетство, вдруг просит серьезно: - Не отпускай, пожалуйста.
– Клянусь, - произношу незамедлительно и с полной уверенностью.
Впиваюсь в сочные, приоткрытые губы, изогнутые в улыбке, съедаю сдавленный стон, от которого срывает крышу. Неистово дергаю зажатый между пальцами бегунок, нетерпеливо тяну вниз, рискуя порвать молнию. Добравшись до обнаженной спины, я будто получаю высоковольтный
Вика вздрагивает от моих прикосновений, дышит часто и сбивчиво, пока я исследую каждый сантиметр ее идеального тела. Осознаю, что в наш первый раз я толком не раскрыл эту женщину. Это было похоже на помешательство. Я так спешил сделать ее своей, что потерял рассудок. Как раненое животное, искал в ней исцеление, хотя тепло и поддержка нужны были ей самой.
Сейчас все должно быть иначе.
– Ты моя женщина, Вика, - порывисто выпаливаю, покрывая ее шею и плечи поцелуями. Застонав, откидывает голову, открываясь мне, и хаотично скользит ладонью по моему затылку.
– Последняя. Никто, кроме тебя, не нужен, веришь?
– Верю, - шепчет после паузы, а сама плачет. Пышная грудь лихорадочно вздымается, пока я добираюсь до декольте и борюсь с неудобным корсетом.
Оторвавшись от соблазнительной ложбинки, возвращаюсь к раскрасневшемуся лицу. Проглатываю Викин всхлип вместе с поцелуем, стираю слезы с горячих щек губами, собираю мурашки с оголенных, дрожащих на сквозняке плеч. Опомнившись, укутываю в плед и прячу любимую от всего мира.
Только моя.
Поднимаю ее, вынуждая свернуться в моих руках и прильнуть ко мне всем телом.
– Ты больше никогда не будешь плакать из-за меня, - обещаю твердо и несу послушную, обомлевшую Вику в спальню.
Здесь мы были в прошлый раз. Точно так же срывали друг с друга одежду, как дикари. Я нависал над ней, распластанной на широкой постели, любовался ее красотой. Неистово целовал и не мог насытиться. Она была нужна мне, как кислород. Я дышал ей, медленно выходя из комы горя.
Помню, как узнал, что я у нее первый. Как возненавидел себя. Как потом жалел об этой ночи.
– Гордей? – взволнованно зовет меня Вика, вырывая из прошлого, которое на секунду завладело моим разумом. Гоню его прочь. Отныне все будет по-другому.
– Викуля, любимая, - жарко шепчу ей на ухо, обхватывая губами мочку.
Грациозно прогибается в пояснице, а я медленно прокладываю влажную дорожку вниз. Туда, где у нее остался шрам от кесарева. Она стыдливо пытается прикрыть его, но я убираю ее дрожащие руки. Невесомо очерчиваю поцелуями тонкую полоску от одной бедренной косточки к другой.
– Ты у меня самая красивая, - искренне выдыхаю, потираясь щекой о ее животик. Спускаюсь ниже.
?Вика откликается молниеносно и ярко, будто ждала меня всю жизнь. Бьется и извивается в моих руках, быстро доходит до пика. Вкусная, страстная, нежная. Кричит мое имя.
С ума сойти можно, но я держусь. Сегодня я никуда не спешу, а наслаждаюсь каждым мгновением. Запоминаю нас счастливыми,
– Невозможно, - рявкаю обессиленно и сдаюсь с глухим рычанием.
Вика принимает меня безоговорочно и полностью, будто мы созданы друг для друга. Наверное, так и есть. Жаль, что потеряли время. Но к счастью, мы теперь все компенсируем.
– Люблю, - шелестит в интимном полумраке, и я смутно понимаю, кому именно это принадлежит.
Нам обоим.
Наконец-то, вместе…
Глава 37
Несколько недель спустя
Виктория
Я так счастлива, что боюсь спугнуть это хрупкое, воздушное чувство. Каждый день с Гордеем и нашими тремя детьми похож на сон. Только просыпаться совсем не хочется!
После «первого свидания» я дико паниковала, что история опять закончится разочарованием. Что страстная ночь оставит горечь на сердце и ноющую боль в груди, как случилось несколько лет назад. Что Гордей еще раз откажется от меня…
Он будто читал мои мысли и впитывал переживания, поэтому не отходил от меня ни на шаг. Встречал с работы, дарил цветы, приносил игрушки детям, приглашал нас на прогулки. Виола и Рус все сильнее привязывались к папочке, а Алиска полностью переключилась на меня, не уставая просить: «Не иди, ма-Вика». Но мне приходилось. Каждый вечер мы прощались со слезами, и я с двойняшками возвращалась домой, к отцу.
Квартира Гордея оказалась слишком тесной для нашей многодетной семьи, а еще хранила отпечаток мрачного прошлого. Я не хотела здесь задерживаться, он не настаивал. Задумчиво провожал нас грустным взглядом, но ничего не предлагал.
В какой-то момент я даже подумала, что Одинцова вполне устраивает такой «гостевой брак». С детьми он общался, подтверждая статус папы, со мной регулярно встречался наедине для приятного времяпрепровождения, однако… моя роль в его жизни так и оставалась неопределенной. Мерзкий червячок сомнения точил душу, омрачая чистое, светлое счастье и мешая мне насладиться им сполна.
Тугая пружина недоверия сжималась внутри меня, пока на одном из наших свиданий я не выпалила прямо в постели:
– Гордей, нам надо серьезно поговорить. Так не может больше продолжаться…
– Вика, я хочу кое в чем признаться, - сказал он в унисон со мной так порывисто, будто не мог держать это в себе. Сердце остановилось, чтобы встрепенуться и забиться с новой силой. – Я дом для нас купил. Рассчитывал быстренько все подготовить и сделать сюрприз, но… процесс затянулся и усложнился. Нужен ремонт, а я не хочу без тебя. Я вдруг понял, что ты должна участвовать как полноправная хозяйка. Если ты не против, конечно… Любимая, давай попробуем построить новую жизнь? С нуля. Вместе. Что скажешь?