Ненужная семья

Фомина Татьяна

Именно на этой мысли меня ловит Алан:

– О чём ты думаешь?

– Что у тебя очень взрослый сын, – отвечаю, глядя мальчику вслед. – Он один?

– Да.

– Странно, – размышляю вслух.

– Что странного? – цепляется к слову.

– Что у тебя только один ребёнок. Ты очень любишь детей, – делаю такой вывод из своих наблюдений, пока Рус пошёл переодеваться и уже не может нас слышать.

– Дети должны быть от любимой женщины, Яся, – произносит изменившимся тоном Алан.

Напрягаюсь, невольно коснувшись запретной темы, отворачиваюсь

и старательно вытираю Настю полотенцем. Снимаю с её головы шапочку и пальцами расправляю прижатые плотным силиконом кудряшки.

– Мам, можно я не буду переодеваться, – капризно дует губки. – Я потом ещё купаться хочу.

– А в купальнике за столом сидеть нельзя.

– Почему? – спрашивает дочь в один голос с Аланом.

– Так не принято, – отвечаю обоим.

– Глупости, – отмахивается Алан. – Мы же не в ресторане. Пусть ребёнок поест и идёт купаться.

– Мам, можно? Пожалуйста! – Настя невинно хлопает глазами, скорчив при этом такую жалостливую рожицу, что Алан начинает смеяться.

Глава 36

Алан

Даже не верится, что весь этот кошмар почти закончился. Я и так никогда особо не любил лето, но прошедший месяц тянулся бесконечно долго, и порой мне казалось, что он никогда не кончится. Раза четыре я находился на самом краю и не верил, что завтрашний день для меня наступит. Но каждое утро, встречая рассвет, я находил в себе силы, чтобы двигаться дальше.

Мне чертовски не хватало Батурина и его недюжинной помощи. Но больше всего мне хотелось увидеть Ясю. Нестерпимо, мучительно, до ломоты во всём теле душа рвалась к той, в ком я видел смысл своей жизни.

– Какой же ты всё-таки мерзавец! – плюётся ядом Динара, нисколько не заботясь ни в выражениях, ни в том, что все скандалы она устраивала на глазах сына.

– Ты это знала, и тем не менее тебя это не остановило, чтобы выйти за меня замуж.

– Я тебя любила! – выкрикивает, изображая мученические страдания.

– Это была не любовь. Тебе просто нравилось слепое обожание.

– Я была беременна! Какой же я была дурой, решив, что ребёнок нас сблизит. Надо было сделать аборт, а не рожать от такого урода, как ты! – замахивается, но я ловлю её руку.

– Тебе ничто не мешает сейчас дать своё согласие, – медленно цежу слова, глядя в сверкающие гневом глаза жены. – И стать свободной.

Я не забыл, сколько раз Динара угрожала сделать аборт во время своей беременности, и сколько раз Руслан заливался криком, потому что его мать могла просто уйти из дома, потому что устала от его постоянного ора. И только после того, как у Руслана появилась няня, я смог спокойно работать. Но Динара и тогда умудрялась обвинить меня, что я изменяю ей с няней, хотя дома я бывал крайне редко.

– Свободной?! Свободной?! – смеётся мне в лицо. – Неужели ты думаешь, что я не знаю, зачем тебе понадобился развод?!

От её слов внутри всё холодеет.

«Господи,

пожалуйста, только не это!»

От мысли, что она каким-то образом узнала о Ясе, я испытал не просто страх, а дикий неподдельный ужас. Динаре не составит труда снова обвинить Ясмину, что это она стала причиной разрушения семьи, а Ясмина именно так всё и воспримет.

– За тем, что мне надоело терпеть твои измены, – произношу недрогнувшим голосом, отчаянно желая свернуть эту тонкую шею.

– Как будто ты мне не изменял! – с вызовом бросает мне в лицо.

Нет, я далеко не святой, и измены были. Но это были случайные единичные случаи, а не то, что я увидел собственными глазами.

– Мне очень далеко до тебя, дорогая.

– Я молодая красивая женщина! Что мне оставалось делать, если мой муж не желал замечать этого?

– Развестись, и найти того, кто оценит тебя по достоинству.

– Чтобы дать тебе свободу?! Этого не будет никогда!

По-хорошему договориться у нас всё-таки не получилось, хотя я старался. Не хотел выносить грязь из семьи, и Динара была уверена, что я никогда этого не сделаю.

Мне пришлось приложить все имеющиеся на руках факты измены к своему заявлению. В нашей стране измена не является прямой причиной для развода, но, имея доказательства, суд уже не предусматривает срок на примирение супругов.

Динара устроила скандал прямо в суде, она кричала, бросала всё, что попадалось ей под руку, грозилась покончить с собой, и её пришлось выводить из аудитории, где проходило рассмотрение поданного мною иска, и отдать под наблюдение медиков.

Со своей стороны я сделал всё возможное, чтобы избежать фатальных последствий, на которые Динара никогда бы не решилась, но рисковать я не хотел. Поэтому всю ответственность за жизнь и здоровье Динары я передал её отцу.

***

– И как перенёс развод Руслан? – спрашивает Ясмина, когда я рассказал ей некоторые подробности своей жизни.

Мы сидим напротив друг друга за столиком недалеко от бассейна.

– Да нормально перенёс, – перевожу взгляд на детей.

Я не помню, чтобы Руслан рос таким подвижным, но Кнопка – это просто неугомонное чудо с шилом.

Долго усидеть за столом у неё не получилось. Настя, как мышонок, быстренько сгрызла кусочек пиццы и умчалась в бассейн, даже не надев шапочку, отчего её такие милые кудряшки превратились в свисающие мокрые сосульки.

– Он тоже устал от постоянных истерик матери.

– Бедный ребёнок, – жалеет Ясмина, по сути, совершенно чужая женщина, когда родной матери совершенно на него наплевать.

– Может, Кнопка его хоть немного растормошит, – высказываю с надеждой.

– Настя кого хочешь растормошит, – жалуется Ясмина на гиперподвижность своей дочери, которой уже надоело играть в бассейне.

Кнопка кидает в верх большой надувной мяч, пытаясь вытянуть Руслана, снова усевшегося с телефоном и бросающего в нашу с Ясей сторону настороженные взгляды.