Ненужная жена. Хозяйка лавки "У блюдечек"
Шрифт:
— Почему? — хмурюсь я.
— Потому что этот порошок не просто материал. Это проводник. Сначала создай смесь, а потом… — он многозначительно смотрит на мои руки.
Я не понимаю, о чём кот говорит, но молча киваю и беру деревянную лопатку, аккуратно перемешивая компоненты до однородной массы. Глазурь приобретает красивый перламутровый оттенок, переливается в свете ламп.
— Теперь, — тихо говорит Перец, — положи руки по обе стороны миски и закрой глаза. Представь, что твои ладони — это берега реки, а глазурь — вода
Делаю, как он говорит, чувствуя себя немного глупо. Закрываю глаза, пытаюсь представить реку. Сначала ничего не происходит. Просто сижу, положив руки на стол рядом с миской. Глина под ногтями, усталость во всём теле, и это чувство бесконечной ответственности, которое не отпускает ни на минуту.
— Не думай о проблемах, — шепчет Перец. — Думай о чайнике. Для чего он? Кому принесёт радость? Какие истории увидит?
Его слова меняют что-то внутри. Я не знаю, кому он предназначен, но почему-то очень ярко представляю, как Эридан просыпается, как мы вместе пьём чай из этого чайника, как пар поднимается над кружками, а за окном идёт снег. Картинка такая живая, что я почти чувствую теплоту остывшей глины.
И тут что-то происходит. Сначала ощущение возникает в кончиках пальцев, потом оно разливается по ладоням, поднимается выше. Не открывая глаз, знаю, что мои руки светятся — кожа полупрозрачная, с мерцающими искрами внутри. Это не пугает меня, как раньше. Наоборот, появляется странное чувство правильности.
— Вот так, — голос Перца звучит откуда-то издалека. — Теперь направь это в глазурь.
Не размыкая век, чувствую, как энергия течёт от моих рук к миске. Это похоже на то, как вода находит свой путь между камнями — естественно, безусловно. Внутри растёт ощущение удивительной лёгкости.
С глиной у меня всё же выходит проще, чем с валяющимся без сознания наверху мужчиной.
Не знаю, сколько времени прошло, когда, наконец, открываю глаза. Глазурь в миске теперь не просто перламутровая — она переливается всеми цветами радуги, хотя основной тон остаётся нежно-голубым. Мои руки всё ещё светятся, но уже не так ярко.
— Что произошло? — спрашиваю я, глядя на руки.
— Ты вложила в глазурь свою магию, — отвечает Перец с явным удовлетворением. — Теперь чайник станет особенным.
— Насколько?
— Это уже зависит от того, какие чувства ты в него вложила.
Беру кисть и осторожно наношу глазурь на чайник. Материал ложится идеально, словно сам стремится покрыть каждый сантиметр поверхности. Работа идёт удивительно быстро, руки действуют сами, будто помнят то, чего я никогда не делала.
По мере нанесения глазури чувствую прилив вдохновения. Разливаю её по чашкам, добавляю крупинки красителей, создавая новые цвета. Рисую тонкие линии и маленькие звёзды на крышке. Чайник словно сам подсказывает, каким он хочет быть.
— Знаешь, — говорю я Перцу, не отрываясь от работы, — впервые с тех пор, как я
Последний штрих — тонкая серебристая линия по краю носика, и он готов к обжигу.
— Великолепно, — мурлычет Перец.
Отступаю на шаг, любуясь результатом. Чайник действительно выглядит необычно — сквозь голубую глазурь проступают переливчатые узоры, словно случайно запечатанные внутри созвездия.
— Теперь нужно его обжечь, — говорю я, направляясь к печи.
Только собираюсь открыть дверцу, как вдруг всё вокруг сотрясается. Звук такой оглушительный, что закладывает уши — не то взрыв, не то удар грома прямо над домом. С полок падают инструменты, банки опасно раскачиваются.
Господи, мир нарочно не даёт мне работать?
— Что это?!
Перец подскакивает, шерсть на его спине встаёт дыбом.
— Не уверен, — говорит он, принюхиваясь. — Но пахнет магией. Сильной.
Моё сердце начинает колотиться с удвоенной силой. В голове проносятся десятки вариантов: проснулся Эридан? На нас напали? Рейнир наконец-то пришёл и что-то случилось?
— Нужно подняться, — решаю я, осторожно ставя чайник на стеллаж.
— Подожди, — Перец преграждает мне путь. — Мы не знаем, что там. Может быть опасно.
Ещё один грохот сотрясает дом, на этот раз слабее, но за ним следует звук бьющегося стекла и чей-то крик.
— Опасно или нет, я должна узнать, что происходит, — говорю твёрдо, и впервые за долгое время голос не дрожит. — Эридан там, наверху.
Перец смотрит на меня несколько мгновений, затем неохотно кивает:
— Хорошо. Но я иду первым.
Мы поднимаемся по лестнице, я на каждой ступеньке готовлюсь к худшему.
Дверь из подвала приоткрыта, и сквозь щель проникает странный голубоватый свет. Переглядываемся с Перцем, и я понимаю, что пути назад уже нет.
Глава 46
Каждый шаг отдаётся в груди тревожным ударом сердца. Перец движется впереди — чёрная тень с напряжённой спиной и вздыбленной шерстью. Я прислушиваюсь, затаив дыхание. Тишина. Слишком полная и глубокая, как бывает только после грохота и хаоса.
— Что-то не так, — беззвучно шепчу я, и Перец оборачивается, смотрит на меня своими янтарными глазами, полными тревоги.
Лёгкий толчок лапой, и дверь открывается шире, без единого скрипа. Вздрагиваю от неожиданности, когда вижу длинную мужскую тень на полу. Замираю, вжимаясь в холодную стену. Пульс грохочет в ушах так громко, что, кажется, его можно услышать по всему дому.
Перец делает несколько осторожных шагов и заглядывает за угол. Оборачивается ко мне и кивает: путь свободен. Собрав всю волю в кулак, выскальзываю из подвала и тут же замечаю следы борьбы: перевёрнутый столик, осколки вазы, разбросанные по полу, и… тёмные капли. Кровь? Откуда?