Необитаемый город
Шрифт:
— Ничего. От вас прятался.
— В кабинете своего лечащего врача? — насмешничает он. — Изучая собственную медицинскую карту? Хочешь сказать, что оказался там совершенно случайно?
— Послушайте! — Я пытаюсь воззвать к его разуму. — Не знаю, кто кому помогал. Я даже не знаю, могу ли доверять вам. Но тут что-то происходит, и мы в самой гуще событий. Неужели это не понятно? Затеялось что-то очень крупное и необычное, и если мне не удастся выяснить, что именно, то наше будущее окажется весьма туманным!
В комнату заходит
— И больше никого в коридоре не было?
— Никого, — отвечает охранник. — Только Дейв, Шарон и больной. Ночной уборщик еще не появлялся.
— Хорошо, спасибо за информацию. — Доктор Литтл поворачивается ко мне, на его лице появляется широкая отеческая улыбка, он подходит к кровати. — Добрый вечер. Как себя чувствуете?
— Не знал, что это ваш кабинет, — быстро говорю я. — Просто пытался бежать. Я не хотел ничего плохого.
— Он не мог долго пробыть у вас, — замечает охранник. — У него сумеречное сознание.
— Да, спасибо. — Доктор Литтл похлопывает его по руке. — Теперь я сам.
Охранник смотрит на меня, на ремни, кивает и выходит из палаты.
Доктор Литтл берет единственный стул, переставляет его к кровати и садится.
— Майкл, вы просматривали мои документы, — заявляет он. — Что вы искали?
— Лестницу. Просто выход.
— Вы двигались к лестнице, но свернули. Мне показали запись с камер наблюдения.
— Я… — Снова ловушка. Если скажу ему, что на самом деле искал корни заговора, он решит, что я либо псих, либо слишком близко подобрался к истине. Не знаю, что предпринять. В конечном счете необходимо кому-то довериться. Вот только не ему. Почему Люси так и не вернулась? И эта репортерша? В одиночку мне не справиться. Закрываю глаза и решаю ничего не говорить. — Я не мог туда пойти.
— Боялись, что вас увидят? — спрашивает он. — Но при этом, возвращаясь назад, прошли мимо двух людей, которые уже были начеку и подозревали что-то неладное. Нет никакого смысла… — Он замолкает, наклоняет голову и улыбается. — Кафетерий!
— Что?
— Вы боитесь электроники, а потому остановились и развернулись, увидев кафетерий. Там все заполнено проводами, передатчиками и электромагнитными полями. Вы не могли пройти мимо всего этого.
Молча осыпаю его проклятиями. Как обмануть человека, которому платят за то, чтобы он залезал в мозги с помощью психоанализа? Хорошо хоть он пока не знает, что именно я ищу.
— Это многое объясняет, — говорит он, потирая подбородок. — Судя по записи с камер наблюдения, вы и в самом деле забежали ко мне в кабинет, чтобы спрятаться. Не понимаю, как вам удалось узнать код электронного замка, но эту проблему легко решить. Меня гораздо больше интересуют ваши непроизвольные мышечные движения — давно это появилось?
Рука дергается в ремнях, я мотаю головой и смеюсь.
— Вы пытаетесь сказать, что ничего об этом не знаете?
— Конечно знаю и сделаю все, что в моих силах. Но мне нужно понять, как давно это стало проявляться так сильно.
— Значит, вы признаёте? — От изумления я даже приподнимаюсь. — Вот прямо так и признаёте, что участвуете во всем этом?
— Участвую в чем?
— Вы контролируете меня! Вы и безликие! Вы работаете на них! Проникли в мою голову и управляете телом. — Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк. — Черт побери, я едва говорить могу!
— Майкл, пожалуйста! — спокойно произносит он, протягивая руку. — Успокойтесь. Уверяю, никто не пытается управлять вашими движениями.
Руки подергиваются.
— Как вы смеете это говорить?! Посмотрите на меня!
— То, что с вами происходит, называется поздняя дискинезия, — объясняет доктор Литтл. — Типичный побочный эффект локсапина. Вам повышена доза до шестидесяти миллиграммов в день, и подобная реакция встречается, хотя в данном случае она развилась слишком уж быстро.
— Хотите сказать, что это из-за лекарства?
— Именно: непроизвольные движения. Вот вроде ваших кивков сейчас. И того, как на записи дергается ваша рука. Приношу извинения, что не сказал об этом побочном эффекте раньше, но мы не хотели пугать вас без необходимости. И даже представить не могли, что это разовьется так быстро. Вероятно, ваш организм сильно подвержен воздействию лекарственных средств. Вообще-то, дискинезия к подобному не приводит. Но у вас она приняла крайнюю форму, и, боюсь, нам придется прервать курс локсапина.
— Ну слава богу, хоть так.
— У нас нет другого выбора. Вы сами подумайте: ваши иллюзии и галлюцинации продолжаются, значит локсапин не действует, а увеличивать дозировку мы явно не можем.
— Постойте! — Рывком поднимаюсь с постели, насколько позволяют ремни. — Доктор, я не галлюцинирую. Поверьте! Если бы у меня была такая каша в голове, разве смог бы я выбраться отсюда?
— У вас иллюзии, но вы вовсе не глупы. Напротив, очень умны, как и большинство шизофреников. И при этом больны, а мы пытаемся вас вылечить. Единственное средство для этого — лекарства…
— Будете давать мне новые?
— Мы начнем курс лечения кветиапином, он в некотором роде…
— Из-за ваших лекарств я теряю контроль над собственным телом, и вы собираетесь давать мне новые? Что вы хотите со мной сделать?
— Локсапин воздействовал на рецепторы дофамина в вашем мозгу, — спокойно объясняет он. — Кветиапин воздействует как на дофамин, так и на серотонин, то есть он будет в данном случае эффективнее.
— Почему же тогда вы с него не начали?
— Потому что потенциально он дает гораздо более серьезные побочные действия. Его используют, только если нет других вариантов. Для начала мы попробовали локсапин, чтобы…