Необитаемый город
Шрифт:
Глава 12
— Отлично, — улыбаясь, говорит Линда. — Превосходно, Гордон.
Гордон с ухмылкой смотрит на нее, его руки со шваброй продолжают двигаться туда-сюда, туда-сюда на высоте полных шесть дюймов над полом общей комнаты.
— Не забывайте, что швабра должна касаться пола, — напоминает Линда, и глаза Гордона расширяются от отчаяния.
Швабра замедляется, но не опускается, и Линда подходит к нему, как всегда мягкая и любящая.
— Все хорошо, Гордон, вы делаете важное дело! — Она перемещает
Гордон снова улыбается.
— Но это глупо, — говорит Стив. — Подметать пол не наша обязанность, для этого здесь, как в гостинице, есть уборщики. Я предпочитаю заказывать обслуживание в номерах.
— Это ваш дом, — произносит Линда. — Разве вы не считаете, что должны помогать с поддержанием порядка в своем жилище?
— Для этого есть уборщики, — упорствует Стив. — Я их видел. Один приходит по вечерам.
— Уборщики есть. Но важно научиться делать это самим. Вы же не собираетесь жить здесь вечно?
— Я здоров. Мы с Джерри выписываемся на следующей неделе.
— Не думаю, что вы нас так скоро оставите, — возражает Линда. — Но в конечном счете вас выпишут. И наша задача — научить вас тому, что понадобится в жизни.
— Я уже умею подметать, — говорит Стив. — Видите? Гордон, дай-ка швабру, я покажу.
Несколько секунд он борется с Гордоном, который хочет махать шваброй по полу. Линда разнимает их.
— Стив, можете не показывать, я верю. Хотите попробовать что-нибудь еще? Профессиональные навыки?
— Я работал в книжном магазине.
— У нас здесь есть кассовый аппарат, — говорит она, подводя его к обеденному столу. — Майкл, вы можете выступать в роли покупателя.
Я делаю несколько шагов следом за ней. На столе, как серая металлическая жаба, стоит кассовый аппарат.
— У нас здесь целый мешок пластмассовой бакалеи, — сообщает Линда, показывая на груду игрушек. — Вам нужно только… — Она поворачивается и видит, что я остановился на полпути. — Давайте, Майкл, это так забавно. Вы поможете Стиву.
Я молчу.
— Майкл боится, — говорит Стив. — Думает, касса его убьет.
— Она меня не убьет.
— Считает, машина может прочесть мысли, внушить ему что-нибудь. Он вроде как сумасшедший.
Я молчу. Какой смысл что-то говорить?
— У нас тут есть несколько чокнутых, — констатирует Стив, подается к Линде и шепчет: — Но думаю, с Майклом совсем дело плохо. Ему следует показаться психиатру.
— Хорошо, вы и самостоятельно сумеете разобраться с кассовым аппаратом, — говорит Линда, — а я пообщаюсь с Майклом наедине. — Она оставляет Стива у стола и, чуть заметно улыбаясь, направляется ко мне. — Майкл, вы сегодня нормально себя чувствуете?
— Это не имеет значения.
— Почему?
Качаю головой:
— Я не выйду отсюда. Живым.
— Думаете, вашей жизни угрожает опасность?
Я отворачиваюсь. Не хочу говорить, что на меня не стоит тратить время.
— Майкл, пойдемте, хочу показать вам кое-что.
Иду за ней по общей комнате мимо пациентов, протирающих столы, читающих друг другу книги, играющих во всякие дурацкие игры. Я здесь уже два месяца. Какой смысл? Живым мне отсюда не выйти.
Сколько я еще смогу продержаться?
— У меня с вами сегодня особый разговор, — сообщает Линда, останавливаясь у дивана. — Это будет лучший терапевтический сеанс в вашей жизни. — Она замолкает, полагая, что я заговорю, но этого не происходит. Несколько секунд спустя Линда продолжает: — Сегодня у нас социальная терапия, как я говорила Стиву. Мы помогаем вам выработать профессиональные навыки, которые могут понадобиться в реальной жизни. Для большинства это работа уборщиком, но вы все разные. У Стива с уборкой очень хорошо получается, и теперь он приобретает профессиональные навыки. Я знаю, это кажется простым, но игра со старым кассовым аппаратом поможет ему подготовиться к жизни за стенами больницы и получить настоящую работу. Он, как мне кажется, очень близок к этому.
Молчу, не поднимая взгляда от пола, слушаю далекий гудок поезда. Слышу и другие голоса, они сердито шепчут что-то, но я игнорирую. Еще никогда они не сказали ничего хорошего.
— Чем бы вы хотели заниматься?
Качаю головой:
— Я не хочу стать уборщиком.
— Это хорошо; я и не собиралась предлагать. Все может быть гораздо проще. Социальная терапия учит приспосабливаться и не испытывать страха.
Поднимаю настороженный взгляд. Не имеет значения, о чем она попросит меня. Теперь ничто не имеет значения.
— Я хочу, чтобы вы посидели здесь. — Линда подводит меня к дивану. — И посмотрели телевизор.
Вырываю руку и отшатываюсь:
— Не могу.
— Вам и нужно-то всего лишь посидеть здесь, — улыбается она. — Для всех остальных телевизор — это развлечение, вроде как награда. Я даю ее вам в качестве терапии.
— Я не могу, — качаю головой. — Не могу здесь сидеть. Не могу включить телевизор. Не могу его смотреть…
— Мне послышалось или вы сказали: ничто не имеет значения?
— Это имеет!
— Послушайте, — настаивает Линда, вставая между мной и телевизором, — это важно. Ничего не случится.
— Вы не понимаете…
— Я все прекрасно понимаю, — спокойно произносит она, — потому я это и делаю. Телевизоры, мобильники, компьютеры и все остальное — они не для того, чтобы мучить вас. Никто не читает ваши мысли. Никто не внедряется в голову.
— Я не могу, — с трудом выдыхаю. — Не могу это сделать…
— В один прекрасный день вы выйдете отсюда, — говорит она. — Сейчас не верите мне, но придет время — и поверите. И тогда вы станете счастливым, здоровым и свободным. У вас будет дом, работа и друзья. Вы хотите, чтобы и тогда телевизор вызывал у вас ужас?