Необратимость
Шрифт:
Нет.
Я смотрю, как струйки воды стекают по металлической ручке, собираются в капли, которые дрожат и падают в лужу на бетоне. На подъезд, уставленный почтовыми ящиками. На кота, взбегающего по лестнице.
Затем я делаю долгий, медленный вдох через нос и отпускаю ручку.
Она закрывается, надежно запирая Эверли внутри.
И я отворачиваюсь.
ГЛАВА 41
Поморщившись, я убираю телефон от уха, шагая по тротуару в туфлях на каблуках и коричневом пальто. Возможно, этот разговор стоило вести лично.
– Я не хотела говорить тебе, когда приезжала, потому что не знала, надолго ли это. Это было одно из тех спонтанных решений, которые принимаются за доли секунды, понимаешь? Я встретила Куини несколько месяцев назад в местной кофейне. Я сказала ей, что выбита из колеи и я чувствую себя неуверенно, и она предложила мне работу, а я… Ну, я подумала, что если я сделаю что-то, что полностью выходит за рамки моей зоны комфорта, это выведет меня из этого состояния.
– Господи Иисусе.
– Я думала, что ты, как никто другой, поймешь меня.
– Я сворачиваю за угол, вдыхая полные легкие выхлопных газов.
– Ты разочарована во мне?
– Нет. Конечно, нет.
– Ты, кажется, злишься.
– Застигнут врасплох, а не злюсь.
– В динамике раздается ее вздох, но он звучит как вздох раздражения.
– Эверли, ты уверена, что это лучший вариант для тебя? Ты через многое прошла. Мысль о том, что незнакомые мужчины будут пялиться на твое обнаженное тело, мне не по душе.
Мои шпильки звякают о металлические ступеньки, когда я вхожу в клуб через заднюю дверь и иду по извилистому коридору. Лен приветствует меня возле гримерки, очаровательно подмигивая, и я рассеянно улыбаюсь в ответ.
– Здесь только топлес. Не говоря уже о том, что ты семь лет была стриптизершей, - напоминаю я ей.
– А еще я мать. Твоя мать. Я не могу защитить тебя, когда ты в четырехстах милях от меня, а эта индустрия не всегда… безопасна.
– Все очень доброжелательны. Поддерживают, оберегают, придают сил.
– Куини бросает на меня обеспокоенный взгляд от стойки с косметикой, когда я направляюсь к шкафчикам, но я качаю головой, заверяя ее, что все в порядке.
– И тебе не нужно меня защищать. Я способна сама постоять за себя.
– Я знаю, что ты способна. Ты сильная и выносливая, - отвечает она.
– Но ты также красивая, уязвимая и ростом всего пять футов два дюйма, когда не сутулишься. Я не беспокоюсь о женщинах, я беспокоюсь о мужчинах. О посетителях. У меня было немало неприятных стычек.
– Она делает паузу.
– Тебе следует носить с собой оружие. Перцовый баллончик, как минимум.
– У меня есть. Не волнуйся.
– По правде говоря, я не знаю, зачем он мне. Он появился в моей сумочке на днях, скорее всего, благодаря Куини.
Мама снова вздыхает, когда я открываю шкафчик и кладу туда сумку. Затем она
– А как насчет работы моделью? Если тебе не хватает внимания, то я уверена, что у Джаспера есть связи, которые помогут возродить твою карьеру. Я бы предпочла этот вариант.
Мои пальцы сжимаются вокруг телефона при упоминании его имени.
– Я не хочу заниматься модельным бизнесом. Там слишком много… шума.
– Когда я поднимаю взгляд, Куини, прислонившись к дальней стене, наблюдает за мной с беспокойством в глазах.
– Я не хочу, чтобы мое имя мелькало в прессе, чтобы мое лицо было на страницах журналов, чтобы люди тыкали в меня камерами, куда бы я ни пошла. Эверли Кросс - модель - ассоциируется с похищением, черным рынком, скандалом и разводом. Теперь я Эверли Мэйфилд. Я просто… Пчелка.
– Пчелка?
– Мой сценический псевдоним.
– Я бросаю взгляд на настенные часы, чувствуя беспокойство по мере приближения времени начала шоу.
– Слушай, мне нужно идти. Я приеду к тебе на следующей неделе, и мы сможем поговорить об этом подробнее. Не волнуйся, хорошо?
– Я всегда буду волноваться. Ты поймешь, когда снова остепенишься и однажды заведешь детей. Путь, который ты выбираешь для себя, не всегда совпадает с тем, который ты хочешь для них.
Я смотрю в пол, мое горло сжимается.
Я не знаю, хочу ли я снова «остепениться».
После двух лет жизни в камере все, чего я хочу, - это жить за ее пределами. В прямом и переносном смысле - во всех. Я больше не хочу чувствовать себя как в ловушке.
Но сейчас не время для этого разговора.
– Я поняла. Я позвоню тебе позже. Поцелуй за меня кошечек.
– Макарони на заднем плане выкрикивает что-то неразборчивое и, скорее всего, оскорбительное.
– Мака тоже.
Мамин голос становится тише, когда она шепчет:
– Обязательно. Люблю тебя.
– Люблю тебя.
– Я отключаю звонок и поворачиваюсь лицом к Куини.
– Извини. Мама сходит с ума.
– Ты наконец-то ей рассказала, да?
Я снимаю пальто и вешаю его в шкафчик, прежде чем закрыть дверь.
– Рассказала. Она восприняла это не так хорошо, как я надеялась, учитывая ее давнюю страсть к этой индустрии.
– Это меня не удивляет. Джиллиан - свободная натура, но ее душа отдана тебе. Ты не можешь винить ее за то, что она переживает.
– Наверное.
– Часть меня предвидела такую реакцию, и, думаю, именно поэтому я так долго ждала, чтобы сказать ей.
– У тебя ведь нет детей, верно?
– Нет. Я слишком эгоистична для этого.
– Она, улыбаясь, пожимает плечами.
– И я не имею в виду ничего плохого, милая, просто смотрю на вещи реалистично. Некоторые люди умеют заботиться только о себе, и нет ничего постыдного в том, чтобы принимать то, кто ты есть, и то, чего ты хочешь. Моя жизнь принадлежит этой сцене.
– Она отрывается от стены и машет рукой танцорам позади нее, которые готовятся к своим номерам.
– Кроме того, мои девочки - как мои дети. Мне этого достаточно.