Необручница: На острове любви
Шрифт:
— Делайте своё дело и уходите!
— Ты не то говоришь, Ана! — лица его я не видела, но по тону сложно было определить, чего он от меня хочет.
Он внезапно, как и всё сегодня делал, сменил тактику. Начал терпеливо отирать мои скатывающиеся слёзы, оглаживать полушария грудей, живот, спускался к развилке между моих ног и снова поднимался к животу.
Кое-как усмирив желание выплакаться, помогло лишь обещание сделать это, когда мой гость уйдёт, я вытерла лицо и, не открывая глаз, покорно произнесла то, что от меня хотели услышать:
—
То или не то услышал мой гость, но руки остановились, а приблизилось чужое дыхание к лицу:
— Ты согласна, Ана?
— Да.
И всё-таки он мне не поверил, отстранился, причём далеко, его дыхание больше не согревало мне шею. Я открыла глаза и повернула голову в его сторону. Сир Риз сидел спиной ко мне в одной рубашке, уперевшись обеими руками в кровать. Начнись сегодняшняя наша встреча по-другому, сейчас, возможно, я бы обвила его спину руками и зацеловала до беспамятства. Но игра была слишком нечестная. Меня принуждали, уговаривали, намекали.
Приподнялась, стянула с себя платье, на мой шорох обернулись. Серые глаза сначала с изумлением и, наконец, с любопытством рассмотрели моё тело.
— Я согласна попробовать, сир Райан, — под этим слишком горячим взглядом я невольно прикрыла грудь руками и подняла ноги, закрываясь коленями.
— Райан. Просто Райан…
Он сам снял рубашку и потянулся ко мне, разводя мои ноги, опрокидывая на спину и прижимая мои руки к подушке. Я лежала и прислушивалась к ощущениям, приятным, безусловно, но мой разум продолжал посылать притупляющие наслаждение щиты в те места, куда меня целовали. Даже танец языка меж бёдер не принёс того удовольствия, которое я испытала минувшим утром, вместе с сиром Брисом. Сделала вид, что мне хорошо, несколько раз приподняла бёдра навстречу, и это обмануло герцога.
— Я хочу вас, возьмите меня, сир Райан, — озвучила я желаемое, и просьбу мою выполнили. Развели ноги поудобнее, и твёрдая напряжённая плоть ткнулась в меня. Но прежде чем проникнуть, герцог зашептал те же слова, что и сир Брис, когда впервые проникал в меня — клятвы мужчины перед магией, защищающей и всё контролирующей.
И вдруг меня заполнило, до самых краёв, — стоило органу сиру Райана войти в меня. Он замер, прислушиваясь к ощущениям, ненадолго, и начал скольжение, наблюдая за моим лицом. Не хватало прижимающегося сверху тела, но я не просила об этом, покорно принимала то, что мне предлагали. Молча, если не считать стонов.
Жемчуг излился в меня быстрее, чем я ожидала, и потёк тягучёй, плотной магией металла к животу и ногам.
— Что ж так быстро-то? — с сожалением сказал сир Райан, но, судя по сохранившейся плотности, до финального разряда ему ещё было далеко. Не вытаскивая органа, он продолжил, жемчуг действовал как отличная смазка, и пространство комнаты заполнили чавкающие звуки и шлепки двух бёдер.
В какой-то момент он устал, перекатился на спину, увлекая меня за собой и прося сесть сверху. Я послушно взобралась, помогла оказаться внутри и теперь
И вот мои ягодицы судорожно сжали, выплёскивая излишек резерва магии. Внутри меня чувствительно изменился объём, и я слезла. Снова надела своё ночное платье, поискала глазами шлафор. Сир Райан наблюдал за мной.
Я налила остывающий отвар в кружку, сделала несколько глотков, чтобы успокоить незатихающее желание плакать, по взгляду герцога угадала — его тоже мучит жажда, подала ему кружку:
— Одевайтесь, я пока приготовлю вашу обувь.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Нет.
Росло отчётливое желание постучаться к сиру Брису в комнату, как только мой гость уйдёт, нарыдаться власть на груди хозяина, услышать сотню «сладкая моя» и унестись в забытьё от его рук…
— Ваша обувь, — я поставила отмытые от грязи влажные ботинки у двери. Их бы просушить не мешало, но ничего, дойдёт до своей комнаты и поставит у камина.
Герцог пытался застегнуть жилет, который не хотел сходиться на его фигуре. Я встала рядом с дверью, сложила руки и опустила голову, ожидая вопросов, приказаний — чего угодно, лишь бы потом он ушёл и унёс мою боль с собой.
Лицо подняли за подбородок:
— Зачем ты это сделала? Ты же не хотела? — из-за опущенных ресниц с нависшими каплями я не видела лица напротив, но голос дрожал так, будто сир Райан еле сдерживался, чтобы меня не ударить. — Негодяйка, Ана! Ты опять играешь со мной? Где твоя хвалёная Брисом честность? Говори, зачем?
Я повела головой, освобождая её от цепких пальцев
— Вам нужно было почистить резерв, сир Райан. И… этого хотела госпожа и господин…
— Невероятно… — меня схватили за плечи, видимо, не зная, что делать дальше — встряхнуть или обнять. — Посмотри на меня, Ана!
Я с трудом подняла тяжёлый взгляд, сглатывая возникающие один за одни комки в горле. Герцог с изумлением рассматривал меня:
— Непостижимо! Такая разная, смелая и сильная, если разозлить. Такая юная в свои восемнадцать и… уставшая, словно старуха. Слишком покорная и честная… И совершенно… — кажется, он не мог подобрать нужного слова, — как мне тебя покорить? Скажи, честная, не обманывай.
— А зачем? — я и так сказала много, уже почти телесно ощущалась потребность закрыться в спасительном коконе молчания.
Пальцы с силой сжали плечи, до боли, и я поморщилась, непроизвольно пытаясь освободиться.
— Я не могу сделать тебя герцогиней, — пытался догадаться об условиях сир Райан. — И обещать вечную любовь тоже не могу. Видишь, я тоже честен перед тобой. Но я в состоянии исполнить все твои желания, кроме того, о чём сказал. Выгнать Йару? Пожалуйста. Ходить с тобой собирать устрицы? С удовольствием. Хочешь, заберу тебя у Бриса? Хочешь, весь остров при встрече с тобой будет тебе кланяться, как королеве? Только скажи, дай разгадать тебя!