Необязательные отношения
Шрифт:
— Получается, все люди сволочи.
— Точно. Представляешь, мы умрем, и нас обнаружат недели через три по тошнотворному запаху из квартиры.
— Идиотизм! — Аська повела плечами. — Давай выпьем.
— Давай.
— Когда выпьешь, не так страшно, — крякнув, сказала Аська.
— Угу.
Нужно было забыться. Лаврова с Аськой и Линкой отправились в «Метро». Лаврова надела на себя самую короткую юбку, блузку завязала узлом на животе, открыв пупок. Ей хотелось оголить себя побольше. Костя говорил, что у нее атласная кожа.
«У всех людей кожа шелковистая,
Из грузинской сережки с черным ониксом, пара к которой была потеряна, Лаврова сделала кулон и надела его на цепочку. Оникс тускло светился колдовским, цыганским глазом в ложбинке между ее грудей. Лаврова подвела глаза стрелками и стянула на макушке конский хвост. Он воинственно торчал, словно боевая ритуальная прическа древних ацтеков. Она собиралась выдержать бой со своей памятью, заранее зная, что проиграет. Лаврова не умела сражаться, ее этому не учили.
К ним почти сразу пристали два перца. Два молодца, одинаковых с лица. Они были перекачаны анаболическими стероидами. Лаврова с подругами пила за их счет. Перцы надеялись получить за это дармовое развлечение. Лаврова пошла в туалет. Ее догнал один из близнецов. Он прижал ее к стене и, дыша в лицо кислым табаком и перебродившим алкоголем, позвал в свою квартиру.
— Поехали, оторвемся. У меня дома есть гаш.
— Я люблю садо-мазо, — процедила Лаврова.
— Садо или мазо? — ухмыльнулся близнец близнеца.
— Я прикую тебя наручниками к кровати и буду бить металлической пряжкой.
— Где твои наручники? — продолжал дышать перегаром безмозглый, как амеба, качок.
— В сумке.
— Мне поровну. У моей кровати деревянная спинка, — заржал ходячий анаболик.
— Я прикую тебя к батарее, тушканчик! Понял? — Лаврова с силой толкнула его в грудь кулаками и, не разбирая дороги, помчалась к туалету.
Она с разбегу налетела на чье-то тело и подняла глаза. Перед ней стоял Минотавр. С ним была невысокая моложавая брюнетка. Ее ненастоящие волосы блестели черной фашистской каской, огромные губы распускались красным плотоядным амариллисом на бледной маске лица. Лаврова прищурила глаза и присудила кирпичным губам Минотавра поцелуй Иуды. Поцелуй превратился в смачный укус.
— Ты что, взбесилась?
— Я проверяю, где прячется ботокс.
Кровь Минотавра была горькой, как желудь, со слабым привкусом сухого мартини.
И тут послышался стрекот цикады, похожий на смех.
— Если ты собираешься найти себе девицу, далеко ходить не надо. Она на тебе уже висит.
— Я знаю, где прячется ботокс, — Лаврова в упор смотрела на толстые губы брюнетки.
Минотавр рассмеялся. Глаза брюнетки сузились.
— Старый мерзавец! — Она развернулась и пошла прочь.
Лаврова захлопала ей вслед. Она была солидарна с брюнеткой во всем. Минотавр хохотал как ни в чем не бывало.
Лаврова уселась в недовольный крокодилий «Хаммер», его механическое сердце хмуро урчало.
— Ты по мне скучал? — спросила Лаврова.
— Нет.
— И я по тебе нет, — Лаврова хихикнула. — Кто она?
— Никто.
— А я кто?
— Все мы никто.
— Логично. — Лаврова замолчала.
Они лежали в его кровати. Лаврова трогала пальцами свою укушенную губу. Ее кровь
— У тебя нет фантазии, — заметила Лаврова. — Ты играешь в зеркало Джона, а ведущим быть не получается.
— Дурочка, — ответил он.
— Похорони меня, когда я умру, — попросила она.
— Ты сама себя похоронишь.
Лаврова закрыла глаза и представила себя мертвой, роющей самой себе могилу. Даже мертвой у Лавровой не получалось вырыть себе нормальную могилу, как у людей. Она была такой маленькой, что Лавровой пришлось лечь на бок и подогнуть колени к груди. Ветер забросал ее влажной, червивой землей. Все как всегда.
Лаврова провела пальцами по жестким, проволочным волосам лежащего рядом мужчины.
— Ты по мне скучал? — жалобно спросила она.
— Нет.
«А я скучала, — подумала она, — по мальчику с глазами цвета моря в Кринице».
Лаврова взъерошила волосы Минотавра.
— Получились рога, — объявила она.
— Ты нашла того, кто тебя полюбил?
— Не-а, — после паузы сказала Лаврова.
Она не могла вспомнить лицо Кости. Его образ размывался и уходил в прошлое.
Минотавр упал на нее всем телом и приблизил лицо к ее волосам. Его ноздри с шумом втянули воздух. Он обнюхивал ее, как зверь, спускаясь все ниже и ниже. Лаврова была ни жива ни мертва. Он остановился внизу ее живота, и через несколько мгновений Лаврова погрузилась в наркотическую нирвану.
Лаврова стала крошечной и порхала с цветка на цветок, с ультрамариновых колокольчиков на лазурные лилии, с фиолетовых роз на васильки. Все, абсолютно все цветы были синими. Их головки покоились на могучих, насыщенных влагой, бирюзовых стеблях. Яростный порыв ураганного прозрачного ветра вырвал их с корнями, пролившись теплым ливнем голубого желейного сока. И Лаврова полетела в бескрайней сине-фиолетовой туче свежих, пахучих цветов в аквамариновое небо жаркой и влажной планеты.
— Как Никита? — Лаврова небрежно задала вопрос, мучивший ее все время.
— Нормально.
— Мне бы хотелось его увидеть. Можно? — Лавровой было стыдно, что ее голос дрожит.
— Надо спросить у него, — без эмоций ответил Минотавр.
Минотавр пригласил Лаврову на бокс. Они приехали к одиннадцати.
— Почему так поздно? — удивилась она.
— К развязке.
Их проводили к столику на двоих у самого ринга. За столиками для випов располагались тесные ряды кресел. В маленьком зале висело густое облако табачного дыма и испарений от человеческих тел. Многочисленные зрители битком набили крошечное помещение. Среди них было много женщин в вечерних платьях, фривольно обнажавших их тела. Лица этих женщин разного возраста, роста, с разным цветом волос казались похожи друг на друга как две капли воды. На всех стояло общее пожизненное клеймо, бессрочная татуировка — искушенные, много видевшие, усталые глаза. Такие же старые, как у Лавровой. Наверное, эти женщины приезжали сюда после ужинов в дорогих ресторанах, оплаченных дряхлеющими, самодовольными хозяевами своей и чужих жизней. Свободно раскинувшись, сытые зрители перебрасывались незначащими фразами, вяло флиртовали, флегматично пили коктейли и ждали. Толпа получила свой хлеб, теперь она требовала зрелищ.