Необычайно романтичный
Шрифт:
– Сама сшила. Специально для паркура. Воздухопроницаемые, но все же не в вонючем стиле спортивного костюма. Это ...
– я приподняла руку, - ... карман для мобильного. Место, которым мы почти никогда не падаем на землю. Так что он не сломается.
Все начали шептаться и смотреть.
– Если хотите, я придумаю нам что-нибудь для мероприятия. Я уже один раз такое делала.
Теперь тот, что с прической на лоб набрался храбрости.
– Эй, да мы можем продавать шмотки по всей Германии. Откроем интернет-магазин, Люси будет
– Успокойся, Браунер.
– Ксавьер положил свою широкую ладонь на плечо блондина.
– Дай ей сначала освоиться, хорошо? А там уж все сложиться. Итак, Люси - до субботы. Бывай.
Я только усмехнулась, развернулась, подняла руку, как научилась этому у ребят и пошла к трамвайной остановке. Значит вот как это было, разговаривать с парнями, которые выросли из того возраста, когда ко всему делали лицо словно мыльный пузырь. Почти что приятно. Или дело было не в них? Может быть во мне? Потому что я не была ни в одного из них влюбленна и ни с кем из них не ходила в школу?
Потому что не было никаких запутанных ситуаций с поцелуями и недоразумений? Я была просто Люси - девчонка из Людвигсхафена, которая умела паркур и разрабатывала для него вещи. Это было хорошее чувство.
Как только я села в трамвай, зазвонил мобильный.
– Люси, ты это серьезно?
– набросился на меня Сеппо, прежде чем я смогла сказать привет.
– Ты тренируешься теперь с Городскими обезьянами?
– Увидим, - ответила я неопределенно и надеялась, что он не поймет по телефону, что я улыбаюсь.
– Сначала посмотрю на то, что они умеют.
– Что ты хочешь с ними делать? Эй, это же Маннгейм!
– Да, Маннгейм. Город на другом берегу. А не смертельная зона. Из-за чего ты так вообще всполошился?
– Я не всполошился!
– закричал Сеппо так возбужденно, что моя улыбка стала еще немного шире.
– Тебе это так важно, что ты собралась в ... в ... ах!
– прервал он себя, после того, как понял, какой глупой была эта вечная дискуссия о Людвигсхафене и Маннгейме.
– Да. Важно. И всегда было.
– О, Катц ... Мне это не нравиться. Мне не нравится, что ты тренируешься с незнакомыми чуваками. В конце они еще начнут к тебе приставать!
– Конечно. Поэтому они и спросили меня, хочу ли я принять участие в их мероприятии в бассейне Хершель. Все это они делают только для того, чтобы начать ко мне приставать. Блин, Сеппо ...
Мужчина передо мной посмотрел на меня с интересом.
– Ревнивые итальянцы, - прошептала я ему, а он понимающе кивнул. Сеппо между тем сопел оскорблено в смартфон.
– Ты же сказал, что это нормально, когда все меняется. Я тренируюсь теперь по субботам в Маннгейме с Городскими обезьянами. Не больше и не меньше. Можешь присоединиться, если хочешь. Но только не думай, что сможешь тогда снова командовать мной. Чао.
Я положила трубку, потому что только что, громко пища, пришло сообщение.
– А еще ревнивый
«Люси, будь там поосторожнее. Маннгейм совсем другая среда. Кроме того Городские обезьяны дурацкое имя. Я не знаю, о чем там думала Дениза. Я считаю это не хорошо»
– О чем собственно идет речь?
– спросил мужчина, выглядывая поверх газеты.
– О паркуре.
– Паркур ... паркур, это же ...
– Смущенно он искал слова.
– Это как будто летаешь. Только еще лучше. И я наконец-то снова буду летать.
Если чуть-чуть повезет, то возможно даже вместе с моими ребятами. Чушь Леандера о сансаре сбылась. Если что-то заканчивалось, то открывалась новая дверь.
Иногда царство за ней было даже лучше чем то, что ранее считал еще самой ценной вещью в мире.
Теперь ребята в первый раз следовали за мной - а не наоборот.
Глава 1
5
.
Не вовремя
– Нет ... пожалуйста, только не блины ..., - пробормотала я в полусне и повернулась на другую сторону.
– Не сейчас ...
– Я как раз видела такой хороший сон, о гигантской горной цепи, над которой я скользила как птица, когда подумала, будто слышу, что меня зовет мама.
Пусть оставит меня в покое. Мне нужно выспаться. Кроме того с ней папа. Я слышала, как он поднялся наверх, прежде чем выключила свет. Все было хорошо.
– Люси!
– Резко я села, в то время, как стук моего сердца умножился в голове. Это был не мамин голос. А папин! А папа поднимал голос только в чрезвычайных ситуациях. Значит у нас была чрезвычайная ситуация.
Ничего не одев сверху я соскочила с кровати и побежала к спальни родителей, где дверь была приоткрыта.
– Люси ... Слава небесам ...
Я не знала, о ком мне больше беспокоиться - о папе, который совершенно сконфуженно и с лохматым венчиком волос стоял посреди комнаты, или о маме, которая еще сидела в кровати, прижав обе руки к животу и дышала, издавая свистящие звуки.
– У нее - она - она ..., - заикался папа беспомощно и механически провел правой рукой по планке с пуговицами своей серой, фланелевой пижамы.
– Только что отошли ...
Теперь я и сама заметила большое, влажное пятно, которое распространялось на матрасе.
– Ну на здоровье.
– С чувством отвращения я сморщила нос.
– Плодный пузырь?
– Мама кивнула, в то время как новый свистящий звук заставил задрожать ее грудь.
– Так внезапно ... я проснулась, подумала что что-то очень странно, а потом ...
– Нам нужно ... мы должны ... разве нам не нужно ...?
– Папа, давай успокойся!
– сделал я ему выговор.
– Ты наносишь каждый день макияж на трупы, ты должен быть в состояние взять себя в руки, не так ли?