Необычайно умные создания
Шрифт:
Время от времени кто-нибудь остановится рядом. С такими я всегда играю в какую-нибудь игру. Я расправляю руки и отдаюсь на волю искусственного течения, которое создает помпа. Одно за другим я присасываю щупальца к стеклу, и человек приближается ко мне. Тогда я подтягиваю мантию к передней части аквариума и смотрю ему в глаза. Человек зовет своих спутников. Как только я слышу их шаги за поворотом, я стремительно прячусь за камень – только вода плеснет, и все.
Как вы, люди, предсказуемы!
За одним исключением. Пожилая женщина, которая моет полы, не играет в мои игры. Вместо
Счастливый конец
В сотый раз мысли Итана возвращаются к Крючкотворщицам. Любая из них могла бы отвезти Тову до Беллингема. Конечно, они знают о ее нелюбви к езде по автостраде. Но она попросила именно его.
Сегодня утром он проснулся на час раньше, чтобы успеть принять душ, подровнять бороду и привести себя в порядок. Всем известно, как Това любит аккуратность и опрятность. Из-за того, что он встал ни свет ни заря, он выпил лишнюю кружку чая и, возможно, именно поэтому не может перестать барабанить пальцами по рулю, как будто играет на пианино.
– У тебя все хорошо? – снова спрашивает с пассажирского сиденья Това. Она роняет карандаш на газету с кроссвордом, лежащую у нее на коленях, и смахивает с обивки ворсинку. Надо было ему вытащить свою задницу из постели в пять утра, а не в шесть. Тогда успел бы привести в порядок не только себя, но и машину.
– Да, все хорошо. Почему ты спрашиваешь?
Ее лицо расплывается в очаровательной улыбке.
– Руки-пчелки.
– Что?
– Пчелки. То есть… постоянно чем-то заняты. Я обычно так говорила, когда Эрик не мог сидеть спокойно.
Вздрогнув при упоминании этого имени, Итан делает глубокий вдох и пытается силой воли унять дрожь.
– Руки-пчелки. Умно.
Он уже начинает придумывать объяснение, почему этим утром употребил слишком много кофеина, но когда косится на нее несколько секунд спустя, она снова погрузилась в свой кроссворд, постукивает ластиком по подбородку и изучает газетный разворот.
Ладно, проехали. Он пытается вспомнить какую-нибудь фразу для начала разговора, которые долго подбирал вчера вечером, но почему-то ничего не идет на ум. Единственные темы, которые всплывают в голове, под запретом: покойный брат, покойный муж, покойный сын. Тьфу. Он до сих пор удивлен, что она заговорила об Эрике, но ясно, что подходящий момент упущен.
Вместо этого он говорит:
– И что ты там делаешь?
Что за нелепый вопрос. Очевидно же, что это кроссворд. Она подумает, что он рехнулся.
Она хмурится.
– Вчерашняя головоломка. Боюсь, я отстаю от графика.
– Отстаешь? – фыркает он. – Хочешь сказать, что решаешь эти штуки каждый день?
– Конечно. Это ежедневный кроссворд. Я и заполняю его ежедневно.
– А если пропустишь день? Будешь… наверстывать?
Карандаш скребет по бумаге, когда она заполняет пустые клеточки.
– Естественно.
Центр комплексного ухода “Чартер-Виллидж” укрыт среди череды покатых зеленых холмов, прорезанных длинной извилистой дорогой. Пока они едут по территории, от главной дороги ответвляются
– Это оно, дорогуша?
Лицо у Товы каменное.
– Да, похоже на то.
Итан выключает зажигание и озадаченно смотрит на нее:
– Ты никогда раньше здесь не бывала?
– Не бывала.
Он подавляет желание еще раз тихонько присвистнуть. Това сказала, что Ларс жил здесь десять лет. Неужели она ни разу его не навестила?
Она берет свою сумочку, запихивает в нее газету.
– Идем?
– Да.
Итан выбирается наружу и поспешно обходит пикап, надеясь успеть открыть ей дверцу, но к тому времени, как он туда добирается, Това уже шагает к величественному зданию.
Первые полчаса Итан ждет в приемной, минуты тянутся медленно. Кожаные кресла на удивление роскошны, но какое же дерьмо тут предлагают почитать. “Нэшнл джеографик”, журнал Американской ассоциации пенсионеров и несколько скучных газетенок с Уолл-стрит. Разве нельзя было выбрать что-нибудь хоть чуточку поинтереснее, вроде “Роллинг стоун” или хотя бы “Пипл”? Сплетни о знаменитостях всегда были тайной слабостью Итана. Его “руки-пчелки” опять нетерпеливо барабанят по низкому журнальному столику. Он встает и осматривает стойку в углу вестибюля, где почему-то можно взять кофе, а чай нельзя. Повсюду кожа и плющ, и при этом они даже не могут глоток “эрл грея” предложить? Что за ерунда!
Итан берет из стопки одноразовый стаканчик и все-таки наливает себе чашку кофе без кофеина – это же бесплатно. Кофе он не особенно любит. В девятнадцать он какое-то время работал в детском зоопарке в Глазго, вольер для слонов чистил. Однажды двое других парней, которые там работали, в шутку собрали навоз и пропустили его через соковыжималку. И это было очень уж похоже на… кофе. Ну и с тех пор кофе уже не был для него прежним.
Прежде чем Това быстро двинулась вглубь здания, он настоял, чтобы она разобрала вещи своего брата не спеша, но теперь он понимает, что совершенно не представляет, сколько времени это может занять. Ему что, ждать здесь весь день? Надо было книгу с собой взять.
От стойки регистрации доносится гул голосов. Похоже, там собираются на экскурсию.
Женщина в сером костюме, с волосами, стянутыми в гладкий янтарный хвост, звонко и уверенно обращается к своей небольшой группе:
– Добро пожаловать в “Чартер-Виллидж”, где мы обеспечиваем нашим клиентам счастливый конец.
Итан чуть не выплевывает кофе. Счастливый конец? Кто это вообще придумал?
Серый Костюм хмуро смотрит на него:
– Сэр?
– Да? – Итан вытирает рукавом капли кофе с подбородка.