Необычайно умные создания
Шрифт:
– Станем родителями? А я-то думала, у меня просто живот раздуло. – В уголках глаз Элизабет собираются шутливые морщинки. – Кстати, чего это ты не спишь?
– Телефон сдох. – Он поднимает умирающий мобильник. – У вас лишней зарядки не найдется?
Элизабет машет рукой в нужном направлении:
– В ящике для всяких мелочей.
– Спасибо. – Он вытаскивает оттуда аккуратно свернутый шнур.
Поморщившись, Элизабет присаживается на один из барных стульев, стоящих вдоль кухонного острова, и долго пьет.
– Жаль, что
Он тяжело плюхается на стул рядом.
– Я все просрал.
– Похоже на то.
– Спасибо за безграничное сочувствие, Подлизабет.
– Обращайся, Кэмеврун, – с усмешкой отвечает она, подхватывая его подначку с детскими прозвищами. – Ну и что теперь будешь делать?
Кэмерон вытягивает из потертой манжеты своей любимой толстовки зеленоватые нитки и складывает их на столе небольшой кучкой.
– Поищу новое жилье. Может, сниму эту квартиру над “Деллз”.
– Над “Деллз”? Ну и мерзость. – Элизабет морщит нос. – Ты можешь найти что-нибудь получше. Да и кому захочется, чтобы от дяди Кэма пахло несвежим пивом, когда он придет в гости к ребенку?
Кэмерон на пару секунд ложится лбом на прохладный гранит столешницы, потом снова поднимает глаза на Элизабет.
– Вариантов у меня не то чтобы вагон.
Элизабет перегибается через стол, смахивает обрывки ниток в ладонь.
– Кстати, эта твоя толстовка тоже мерзкая. Брэд свою давным-давно выбросил.
– Что? Почему? – Это, конечно, не фирменная вещь “Мотыльковой колбасы”, но вся группа такими обзавелась. Много лет назад. Они всё планировали заказать принт.
– Когда ты ее в последний раз стирал?
– На прошлой неделе, – раздраженно говорит Кэмерон. – Я же не свинья.
– Ну, все равно мерзко. Она на куски расползается. И я никак не пойму, почему вы выбрали этот цвет детской неожиданности.
– Это цвет зеленого мотылька!
Элизабет пристально смотрит на него.
– А почему бы тебе не отправиться путешествовать или что-нибудь такое? – тихо спрашивает она. – Что тебя здесь держит?
Он растерянно моргает.
– И куда бы я уехал?
– В Сан-Франциско. В Лондон, в Бангкок, в Марракеш!
– А, ну конечно. Мне надо только вызвать сюда свой личный самолет. И лети хоть через полмира.
– Ладно, пусть не в Марракеш. – Элизабет еще понижает голос. – Честно говоря, я даже не знаю, где это. Вчера вечером в “Колесе фортуны” была такая загадка.
– Это в Марокко, – почти автоматически отвечает Кэмерон. Все равно он там не бывал и не собирается туда ехать.
– Умный ты больно. Ну, может, я бы тоже это знала, если бы мы с Брэдом не заснули на диване, пока шла передача.
Кэмерон морщит нос.
– Напомни мне никогда не жениться.
– Да я буду потрясена, если ты когда-нибудь женишься. – Она качает головой, потом, скривившись, подхватывает рукой свой огромный живот. – Ладно, мне пора баиньки. Хорошая новость в том, – продолжает она, идя через всю кухню
– Не за что. – Он направляется обратно в гостиную с зарядкой в руке. – Увидимся утром.
– До утра. – Она выключает свет и исчезает в коридоре.
Час.
Два.
Три.
Лицо Кэмерона заливает голубоватый свет экрана телефона. У Кэти был период, когда она пыталась запретить телефоны в спальне, потому что прочитала какую-то статью о том, что они вызывают привыкание. Что-то там делают с мозговыми импульсами. Он всегда считал, что это чушь, но теперь от экрана у него болят глаза, а в мозгу все перемешалось.
Конечно, ни на одной из страничек Кэти в соцсетях не появилось ничего нового. Он просмотрел их все по нескольку раз. В “черный список” она его не кинула. Пока. Его указательный палец нависает над ее именем. Одно нажатие, чтобы позвонить. Но она, скорее всего, спит, и спит спокойнее, когда его нет рядом.
Это все никогда и не было для него. Ее квартира не была его домом. С этим надо смириться.
Он открывает приложение со списком квартир и листает фотографии, на каждой из которых огромные, залитые солнцем окна и сверкающие столешницы. На каждой кухне стоит ваза со свежими фруктами: два апельсина, один желтый банан и несколько блестящих красных яблок. Ваза с фруктами всегда одинаковая. Они, наверное, таскали ее с собой из одной квартиры в другую. Кому достаются фрукты, когда съемка завершена? Да и вообще, кто ест красные яблоки? Лучшей рекламой было бы выложить свежую пиццу и упаковку из шести банок пива.
Эти квартиры с шикарными фруктами не для него. Вот квартира над “Деллз” подойдет. Только старина Эл не идиот. Он потребует задаток. Пора открыть эту коробку и посмотреть, не оставила ли его горе-мамаша хоть чего-нибудь стоящего, что он мог бы заложить.
Когда он забирает коробку из гостиной, снаружи, во дворе перед домом, включается датчик движения. Кэмерон застывает на месте, но это всего лишь енот. Он таких толстых енотов в жизни не видел. Даже хищники и те здесь живут на широкую ногу. Он уже почти ждет, что зверь сердито посмотрит на него через окно, как какой-нибудь стереотипный папашка средних лет, и поинтересуется, почему это он не спит в такой час.
Коробка тихо шуршит всякий раз, когда он толкает ее через комнату носком ботинка. Он плюхается на диван, открывает первый клапан, и облако пыли заставляет его закашляться. Врач тети Джин всегда винит в ее хроническом покашливании пристрастие к сигаретам, но пыль у нее дома, похоже, виновата не меньше. Теперь, когда зерна уже посеяны, мысль о куреве неотвязно засела в голове. Вообще-то, конечно, пора бросать. Но он поднимает с пола коробку, засовывает в карман спортивных штанов то, что осталось от последней пачки сигарет, и направляется на улицу.