Необычная гувернантка

Рэнни Карен

– К сожалению, я не знаю. Мы нечасто виделись с кузеном, до того как он осиротел. У меня были другие интересы. Множество дел, занимавших все мое время.

– Вроде тех, что заставляют вас немедленно покинуть замок?

– Мне дали понять, что мое пребывание здесь нежелательно. А вы больше всех должны бы радоваться тому, что я возвращаюсь в Эдинбург.

– Что вы хотите этим сказать?

Сердце Беатрис учащенно забилось, дыхание стало прерывистым. Девлен Гордон оказывал на нее странное, но все же приятное действие. Ее охватило радостное волнение, словно

она только что выпила чашку восхитительного шоколада или осушила бокал крепкого вина.

– Вы позаботитесь о нем? – Девлен бросил взгляд на спящего мальчика.

– Конечно, – выдохнула Беатрис. – Я ведь его гувернантка.

– Ему скорее нужен друг, нежели гувернантка. Если случится несчастье, предупредите одного из кучеров, и он немедленно отправится в Эдинбург.

– Какое несчастье? Вам что-то известно? Вы чего-то ждете?

– Ничего определенного, мисс Синклер. Я жду, что солнце будет вставать каждое утро, а это залог моей счастливой жизни. И все же поверьте… как ни печально, но то, что случается, отнюдь не всегда совпадает с нашими ожиданиями.

– Если у вас дурное предчувствие, то зачем же вы уезжаете?

– Полагаю, с моим отъездом вы испытаете облегчение.

– Боюсь, я вас не понимаю.

– Думаю, понимаете, мисс Синклер, просто предпочитаете прикрываться неведением или добродетелью, а может, и тем и другим. Впрочем, одному из нас следует проявить благоразумие. Я восхищаюсь вашей мудростью.

– Вы всегда выражаетесь так загадочно?

– А вы всегда так непонятливы?

Беатрис улыбнулась. Резкое замечание Девлена позабавило ее.

– Обычно я довольно понятлива, мистер Гордон. Просто всякий раз, встречаясь с вами, я пытаюсь вести себя как полагается леди.

– Стало быть, выбираете маску целомудрия. – Ослепительно красивый при свете дня, Девлен казался еще соблазнительнее в полумраке. – Скажите мне, мисс Синклер, вам никогда не хотелось быть просто женщиной? Из плоти и крови. Свободной от правил и предписаний.

– То, что вы говорите, сэр, – сплошная анархия.

– Бунт личности. Так будет точнее. Неужели вам никогда не хотелось взбунтоваться, Беатрис? Прежде чем вы ответите «нет», позвольте вас предупредить: я вижу мятежный огонек в ваших глазах.

«Ну как, скажите на милость, ответить на подобный выпад?»

– Разве какая-то часть вашего существа не хочет отбросить правила, внушенные строгим воспитанием, распустить корсет и посмеяться над условностями? – Девлен шагнул вперед, протянул руку и нежно провел пальцем по губам Беатрис, отчего девушку охватила дрожь от макушки до самых пяток.

– Так вот как вы уговариваете женщин улечься к вам в постель? Вы бросаете им вызов?

Девлен улыбнулся в ответ:

– А с вами это сработало бы?

– Нет.

– Вы действительно хотите знать, почему я уезжаю, Беатрис?

– Вы скажете, что из-за меня, но это неправда. В ближайшей же таверне вы легко найдете себе подругу, которая с радостью бросится вам на шею. Не сомневаюсь, что и в Эдинбурге вас дожидается любовница, сгорая от нетерпения.

– А здесь нет никого, кто мог бы меня

привлечь?

– Только не я. Я ведь прикрываюсь маской добродетели. К тому же я вовсе не собираюсь служить вам противоядием от скуки, мистер Гордон.

– Вы и вправду так думаете? – Беатрис молча кивнула. – Что ж, я, пожалуй, соглашусь с вами. Почти во всем. За одним маленьким Исключением. Мне страстно хочется завладеть не только вашим телом, но и вашими мыслями. Как бы вы это назвали?

– Глупостью.

Пальцы Девлена скользнули по щеке Беатрис, коснулись шеи и замерли. Знал ли он, как трудно ей вдруг стало глотать? Чувствовал ли, как бешено бьется ее пульс? «Пустите меня», – хотела сказать Беатрис, но не смогла произнести ни звука. Ее губы раскрылись, но из горла вырвался лишь тихий вздох.

– Вы самая необычная гувернантка, какую только можно себе представить, Беатрис.

Как он смеет называть ее по имени? Это совершенно неприлично. И все же Беатрис решила отплатить ему той же монетой.

– Почему, Девлен?

– Потому, моя дорогая мисс Синклер, что вы необычайно соблазнительны. Если я останусь, клянусь Богом, я затащу вас в постель. Сгодится моя кровать, или ваша, или любая другая поверхность, которая покажется нам достаточно удобной, – будь то пол, столик для умывания или бюро. Я овладею вами, проникну в вашу плоть так глубоко, что вы и вздохнуть не сможете. И вы будете отдаваться мне снова и снова, все охотнее и охотнее, пока та страстная, необузданная прелестная распутница, что живет в вас, не вырвется на волю. К нашему обоюдному наслаждению.

Беатрис ударила Девлена. Это произошло так быстро и неожиданно, что он не успел уклониться. Но когда она отвесила ему еще одну пощечину, Девлен даже не вздрогнул, не сделал попытки защититься. Он просто стоял неподвижно, огромный и сильный, черной тенью возвышаясь над девушкой.

Руки Беатрис дрожали, но она все же успела ощутить своей ладонью, какая гладкая щека у Девлена. Он недавно побрился, и от него исходил такой приятный пряный аромат, что отныне этот запах всегда будет напоминать ей о темноте и о Девлене.

Беатрис отступила на шаг и обхватила себя руками за плечи. Не потому, что дрожала от холода или испугалась мрачного взгляда Девлена. Она мучительно боролась с собой. Ей хотелось нежно погладить его гладкую щеку, встать на цыпочки и поцеловать в знак примирения красный след, который остался на его лице от пощечины.

– С наказанием покончено? – Беатрис смущенно кивнула. – Вы имели полное право разгневаться, – мягко заметил Девлен. – Я пользуюсь репутацией повесы, распутника и растлителя невинных. Вам следует меня опасаться, мисс Синклер. И все же я подозреваю, что ваша невинность объясняется скорее отсутствием опыта, нежели образом мыслей или велением сердца. – Он шагнул к Беатрис, и девушка испуганно прижалась к окну. Холодное стекло обожгло ей спину сквозь тонкую ткань капота. – Но если вы чувствуете себя в большей безопасности, сопротивлялась собственной природе, то так тому и быть. Как я уже сказал, я уезжаю ради вас, а не ради себя.