Необычный полёт
Шрифт:
— Я уберегу их от опрометчивых поступков, — пообещал Кэмерон.
Изображение на экране начало меркнуть, голос — слабеть.
— Решать вам. Если станет очень трудно, связывайтесь с Медсоветом.
— Корабль вне пределов прямой связи, — прозвучал голос робота-оператора. — Если желаете продолжить разговор, нам придется воспользоваться ближайшей ретрансляционной станцией. В настоящее время это станция на Марсе.
Не говоря уже о значительном отставании по времени, Кэмерон вряд ли мог рассчитывать на более внятные ответы, чем те, до которых мог додуматься сам. Он покачал
— Мы закончили, спасибо.
Кэмерон тяжело поднялся. Дело было вовсе не в психологической реакции на разговор. Он ощутил, что действительно стал весить больше, и взял это наблюдение на заметку. Надо будет разобраться.
В каком-то отношении они выглядели даже трогательными — лоскутные создания, мужчины и женщины, лишь наполовину или на четверть остававшиеся людьми, составные организмы, замаскированные под людей и живущие в плену иллюзии, расставаться с которой смертельно трудно. На медицине и хирургии лежала лишь часть вины. Применяемые техники можно было считать удачными или не очень — в зависимости от точки зрения.
Очень удачными — потому что ужасно изувеченный человек, если он все еще был жив, оставался жить! И недостаточно продвинутыми, потому что часть искалеченных не удавалось вернуть обществу полностью выздоровевшими и телесно целыми. Таких насчитывалось немного, но они существовали, и все находились на астероиде.
Он им не нравился. По крайней мере, им не нравилось жить прикованными к «Небесам для инвалидов». Не то чтобы они хотели вернуться в общество нормальных людей — они понимали, как нелепо будут смотреться среди множества красивых, здоровых соплеменников на разных планетах.
То, чего желали эти жертвы случая, казалось абсурдным. Они хотели, они надеялись, они просили о том, чтобы стать первыми в долгом и трудном путешествии к Альфе и Проксиме Центавра на космическом корабле. Для тех, кто полетит — славное свершение; для тех, кто не сможет — опосредованное участие в нем.
Нонсенс. Сломанные люди, без лиц, которые они могли бы назвать своими, с насосами вместо сердец, без рук, ног, органов — по крайней мере, очень многие из них. Категории инвалидности, кажется, можно перечислять бесконечно.
Да, жертвы случая являлись квалифицированными специалистами. Фактически, из миллиардов граждан Солнечной системы только они могли совершить этот полет и вернуться. Но существовали факторы, исключающие их участие. Обсуждать с ними первый было небезопасно, тогда как второй надлежало разъяснить. Но для этого требовалась натура садиста, которой Кэмерон не обладал.
* * *
Доччи присел возле бассейна. Достаточно приятное место — пасторальный уголок, перенесенный с Земли. Небольшое деревце отбрасывало тень, расправив ветви над головой. По бортам плескались и булькали волны. В жидкости не нашлось бы ни растительной жизни, ни плавающих рыб. Она выглядела, как вода, но водой не являлась. Бассейн заполняла кислота. В ней плавало нечто, чудовищным образом напоминающее женщину.
—
— А ты не ожидал? — спросило существо из бассейна.
— Думаю, нет.
— Ты плохо знаешь Медсовет.
— Очевидно, совсем не знаю. — Он хмуро смотрел на голубоватую жидкость. — Почему они нас отвергли?
— Ты не знаешь?
— Ну ладно, знаю, — уступил он. — Они поразительно нерациональны.
— Конечно, нерациональны. Пусть такими и остаются, а мы не будем следовать их примеру.
— Хотел бы я знать, что делать, — сказал он. — Кэмерон предложил подождать.
— Биокомпенсация, — проворчала Анти, не переставая плескаться. — Они всегда так говорят. До настоящего момента всегда срабатывало.
— Что еще мы можем сделать? — спросил Доччи. Он сердито пнул ногою пучок вялой травы. — Написать еще один запрос?
— Меморандум номер десять? Давай не будем наивными. В системе регистрации Медсовета документы так легко теряются.
— Или искажаются, — прорычал Доччи.
— Может, дадим Медсовету время передохнуть? Все равно они устали нас слушать.
— Понимаю, о чем ты, — сказал Доччи, поднимаясь.
— Лучше поговорить об этом с Джорданом.
— Как раз собираюсь. Мне потребуются руки.
— Хорошо. Увидимся, когда полетишь к далекому Центавру.
— Раньше, Анти. Гораздо раньше.
В небе уже мерцали звезды. Сумерки отбрасывали неясные тени и узоры от конструкции, поддерживающей прозрачный купол над их головами. Вскоре медленное, контролируемое вращение принесет тьму на эту сторону астероида.
* * *
Кэмерон откинулся на спинку кресла и задумчиво взглянул на инженера-гравитационщика Фогеля. Этот человек мог бы оказать ему значительное содействие, если бы захотел. Причин для отказа вроде бы и не было, но за каждым, кто добровольно оставался на «Небесах для инвалидов» столько же лет, сколько Фогель, закрепилась сомнительная репутация.
— Обычно мы поддерживаем уровень около половины нормальной земной гравитации, — сказал Кэмерон.
— Это правильно?
Инженер Фогель кивнул.
— Неважно, почему установлены такие лимиты, — продолжал Кэмерон. — Возможно, так легче для тел ослабленных пациентов. Может, существуют экономические причины.
— Никаких особенных причин, кроме самих гравитационных установок, — сказал Фогель. — Теоретически нетрудно установить любой угодный вам уровень гравитации. Хотя на практике он колеблется от четверти до почти полной земной. Учтите флуктуации. Гравитационный компьютер настроен на пятьдесят процентов силы тяжести. Порой у нас пятьдесят процентов, порой — семьдесят пять. Каким бы ни был уровень, он просто существует, и мы должны довольствоваться этим.