Неоконченная повесть
Шрифт:
По вечерам у них в доме снова собирается компания друзей. А иной раз все отправляются к Мише Зильберу-Каспи или гуляют в городском саду. Хана и Шоэль идут обнявшись, на голове у нее платок, зато на шее – все те же одесские бусы. Не забыты и мамины французские духи. Хана вскидывает голову, чтобы сказать «шалом» ранним звездам. Багровое небо постепенно темнеет; вечерний ветерок играет с листвой, гладит гуляющих по щекам и летит себе дальше. Шоэль вышел без шарфика, и Хана заботливо застегивает воротник его рубашки, чтобы не простудился.
В дни нашей молодости мы также обычно собирались по вечерам, спорили до хрипоты, обсуждая всевозможные вопросы – начиная с того, кто был автором книги Зоар,
В нашей компании возникла так называемая группа «интеллигентов», к которой принадлежал и я, автор. Нам казалось, что мы говорим только о самом важном, не теряя времени на пустые разговоры. Наши возвышенные и просвещенные души не терпели грубого отношения к любви, этому дару небес. Я вспоминаю девушку по имени Рохеле… Боже, как я грезил о ней по ночам, какие писал пламенные и глупые стихи, как густо краснел и заикался в ее присутствии! Помню, что это был крайний предел, переступить который мне не позволяла нерешительность благородного юнца. Рохеле так и не узнала о моих нежных чувствах и в итоге сблизилась с неким Пашкой – грубоватым парнем с впечатляющей мускулатурой. Какие мучительные терзания я испытывал, когда они вдвоем исчезали из общей компании!..
Но – довольно воспоминаний… – вернемся лучше к нашим халуцникам-первопроходцам. Почти все они днем работали, а собирались лишь по вечерам – как бы отдохнуть и вместе провести время. Однако за невинными прогулками и посиделками стояло совсем другое. По существу это была идеологическая подготовка к переезду в Страну. Хана и Шоэль тоже входили в эту группу, возглавляемую Мишей Зильбером-Каспи.
Этот надежный парень никогда не изменял своим взглядам, и, встав в ранней юности на дорогу сионизма, ни разу не свернул с нее. Пока что он добросовестно учится у отца ремеслу часовщика. Вместе с ним этой наукой овладевает и Лейкеле Цирлина. Она проявляет поразительное упорство, и крошечная отвертка уже мало-помалу подчиняется ее маленьким пальчикам, винтики и колесики начинают узнавать новую хозяйку. Когда у Леи возникают трудности, она обращается к своему Мише, чтобы не беспокоить старого часовщика, к которому испытывает великое почтение.
Но и Перец Зильбер никогда не отказывает малышке в помощи. Слава Богу, он не слепой – видит, в какую сторону разворачиваются дела с этой проворной девчонкой. Но не будем зубоскалить и сплетничать понапрасну! Лейкеле действительно привязалась к младшему Зильберу всей душой, да и он влюблен в ее искрящиеся глаза. Миша пишет стихи и вообще живет так, словно подчинен какой-то доброй колдовской силе. Видно, что Лея для него – не просто хорошенькая кукла. Что и говорить, она прекрасно разбирается в сложных вопросах политики и культуры, на все у нее есть свое собственное мнение.
Но главное – она искренне и серьезно относится к тому, что является смыслом жизни ее друга – к Сиону. Мы разбросаны в огромном мире, в котором хватает бед и несчастий. Если кому-то плохо, он ищет и находит себе козла отпущения, на которого можно обрушить всю накопившуюся ненависть. Миру позарез нужны такие громоотводы, такие символы зла – чем беззащитнее, тем лучше. Вот и выходит, что мир нуждается в евреях! Любое большое потрясение обязательно сопровождается убийствами и погромами евреев.
Например, сейчас буржуи и кулаки обвиняют нас в произошедшей революции. «Бей жидов, спасай Россию!» – кричат они. И действительно бьют, да еще как! А если бы революция не удалась, то тогда бы, наверное, кричали: «Бей жидов, спасай революцию!» Неважно, кого спасают – важно, что бьют при этом одних и тех же – евреев. О, Господи, доколе? Мы должны, наконец, научиться оказывать сопротивление, собраться в надежном месте и начать новую жизнь…
Все это Миша Зильбер-Каспи в который
Но хватит о личных делах Миши Каспи – на нем лежит еще и огромная общественная нагрузка. Постепенно в его руки перешла вся организационная работа, связанная с деятельностью халуцников местечка. Они регулярно собираются в доме одного из членов группы, изучают иврит, занимаются спортом, слушают лекции. Зяма Штейнберг снова включился в работу – он обучает ивриту начинающих. Понятно, что все это происходит потихоньку, втайне: Аба Коган по-прежнему полон злобной энергии, по-прежнему готов бить и уничтожать ивритскую культуру в любых ее проявлениях. А ведь есть еще и Исаак Сапир, всесильный работник ЧК! Оба ненавидят сионизм и иврит, который в их глазах не что иное как контрреволюция, язык духовенства и буржуазии. Не дремлют строители нового мира, повсюду их внимательные глаза и чуткие уши, поэтому надо соблюдать максимальную осторожность.
Шоэль руководит спортивными занятиями. Известный лозунг – в здоровом теле здоровый дух – остается в силе и с развалом старого строя. Заниматься физкультурой и спортом пока не запрещено. Рана на ноге давно уже не беспокоит Шоэля, не забыты и спортивные навыки, приобретенные когда-то в «Маккаби» и в гимназии «Герцлия». Находится работа и для девушек. Они получают задание сшить для спортсменов тренировочные костюмы – синие брюки и белые трикотажные рубашки.
Вскоре к халуцианской группе присоединяется и Мирьям. Она учит иврит, занимается спортом, и шьет вместе с другими девушками. Ей уже исполнилось восемнадцать лет, и хотя нельзя назвать Мирьям первой красавицей, но в ней море живого обаяния и неподдельной симпатии. Обратил на это особой внимание и старший брат Леи, Натан Цирлин. Этот парень тоже из тех, на ком можно остановить взгляд – например, взгляд нашей Мирьям. Когда-то мы уже упоминали о Натане – помните, он исполнял главную роль ребе Алтера в спектакле «Мазал тов»?
Теперь это двадцатидвухлетний парень, который любит пошутить, сохраняя при этом подчеркнуто мрачный вид. Артист, одним словом! Знакомиться с ним небезопасно – Натан умеет мгновенно изобразить кого угодно, мастерски перенимая выражение лица, осанку, движения, манеру говорить. Он делает это так смешно, что помирают с хохоту все – даже сам предмет насмешки. Внешне же Натан ничем особо не выделяется. Для профессионального обучения он выбрал ремесло жестянщика Ерухама, – того самого, в доме которого несколько лет назад действовал сионистский клуб. Ерухам, кстати говоря, еще и столярничает, так что Натану поистине повезло, у него будет отличная и подходящая специальность.
Хана еще очень слаба после болезни, и потому не принимает пока самостоятельного участия в работе халуцников, но разве она может отпустить от себя Шоэля? По-прежнему на посту наш старый знакомый граммофон – он тоже выполняет свою важную халуцианскую миссию: в случае опасности хрипло завывает, приглашая танцевать. В такие моменты Шоэль тоже принимает участие в танцевальном маскараде – а это значит, что он должен пригласить кого-то на танец. Хане пока танцевать трудно. Сестричку Мирьям в последнее время не отпускает от себя ни на минуту шутник Натан Цирлин. Поэтому, хочешь не хочешь, а приходится идти по кругу с Этеле Зильбер, тем более, что она почти такого же баскетбольного роста, как и Шоэль.