Неоконченный портрет
Шрифт:
— Мэм, мисс Селии опять приснился дурной сон прошлой ночью.
— А что это было, сестра?
— Про какого-то человека, у которого было ружье, мэм.
А Селия говорила:
— Нет, мамочка, не про человека с ружьем. Про Стрельца. Моего Стрельца.
— Ты боялась, что он застрелит тебя, да, родная?
Селия покачала головой… поёжилась.
Она не могла объяснить.
А мама ее и не заставляла. Она просто сказала ласково:
— Тебе с нами нечего бояться. Никто тебя не обидит.
Это успокаивало.
9.
— Няня, что это там за
— «Для бодрости», милая. «Сварите себе для бодрости чашечку чая».
Так было каждый день. Селия проявляла жадное любопытство к словам. Буквы она уже знала, но мама была против того, чтобы рано начинать детей учить читать.
— Я не стану учить Селию чтению, пока ей не будет шесть.
Но теории относительно того, как давать образование, не всегда срабатывают в жизни. К тому времени, как Селии было пять с половиной, она уже могла читать все книжки со сказками, что были на полке в детской, и разбирала практически все слова на объявлениях. Иногда, правда, она слова путала. Подойдет к няне и скажет: «Пожалуйста, нянечка, это слово значит «жадный» или «эгоист»? Я не помню». Поскольку читала она слова по их виду, а не по тому, из каких букв они сложены, с орфографией у нее всю жизнь потом не ладилось.
Чтение Селию завораживало. Оно открыло ей новый мир, мир, населенный феями, ведьмами, домовыми, троллями. Она обожала сказки. Рассказы о детях всамделишных ее не особенно занимали.
Немного было рядом детей ее возраста, с кем бы она могла играть. Дом Селии стоял уединенно, автомобили были еще тогда редкостью. Была одна девочка, на год старше Селии, — Маргарет Маккра. Время от времени Маргарет приглашали на чай или Селию звали на чай к Маргарет. Но в таких случаях Селия умоляла разрешить ей не ходить.
— Ну, почему, деточка? Тебе не нравится Маргарет?
— Нравится.
— А в чем тогда дело?
Селия только качала головой.
— Она стесняется, — презрительно говорил Сирил.
— Чушь какая-то, чтобы не хотелось встречаться с другими детьми, — говорил отец. — Это ненормально.
— Может, Маргарет дразнит ее? — говорила мать.
— Нет, — кричала Селия и заливалась слезами.
Она не знала, как объяснить. Просто не могла объяснить. А все было проще простого. У Маргарет выпали все передние зубы. Слова она выпаливала с невероятной быстротой и с каким-то присвистывающим звуком, и Селия никак не могла толком разобрать, что та говорила. Когда они однажды с Маргарет отправились гулять, мучения Селии достигли высшей точки. Та сказала: «Я расскажу тебе интересную сказку, Селия» и сразу же принялась рассказывать — с присвистом и шипением — о «принтетте и отвавленной контетте». Слушать ее было пыткой. Время от времени Маргарет останавливалась и спрашивала с требовательностью в голосе: «Ратве не прекратная скатка?» Селия же, героически скрывая то, что она не поняла ровным счетом ничего, пыталась отвечать разумно, а в душе, по своему обыкновению, обращалась за помощью к молитве.
«Пожалуйста, пожалуйста, Боженька, дай мне поскорее добраться домой. Пусть она не знает, что я не знаю. Ох, дай мне поскорее добраться домой, пожалуйста, Боженька.
Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что будет верхом жестокости открыть Маргарет, что ее невозможно понять. Маргарет никогда не должна знать об этом.
Но
И никто этого не понимал — никто. От этого Селии было не по себе, ее охватывала паника и было ей ужасно одиноко.
10.
По четвергам были занятия танцами. В самый первый раз, когда Селия отправилась туда, она была очень перепугана, в зале было полным-полно детей — больших нарядных детей в шелковых юбочках.
Посреди зала, натягивая длинные белые перчатки, стояла мисс Маккинтош. Селия еще не встречала человека, который вселял бы в нее такой благоговейный страх и в то же время так завораживал как мисс Маккинтош. Она была очень высокой — самой высокой на свете, подумала Селия. Много лет спустя Селия была просто потрясена, поняв, что мисс Маккинтош была чуть выше среднего роста. Такое впечатление создавалось благодаря пышным юбкам, удивительно прямой осанке и просто самой личности.
— А, — любезно произнесла мисс Маккинтош, — вот это и есть Селия. Мисс Тендертен?
Мисс Тендертен, существо с обеспокоенным личиком, которое мастерски танцевало, но ничем более примечательно не было, поспешила на зов словно верный пес.
Селию поручили ей, и через минуту она стояла в ряду младших детей, которые занимались с экспандером — эластичной лентой темно-синего цвета с ручками по концам. После «экспандера» настал черед постижению премудростей польки, а потом детишки сидели и смотрели, как великолепные существа в шелковых юбочках исполняли причудливый танец с бубнами.
После этого объявили кадриль. Мальчуган с темными озорными глазами подлетел к Селии.
— Будешь моей парой?
— Я не могу, — с сожалением отказала Селия. — Я не умею.
— Вот обида.
Но тут, как ястреб, налетела Тендертен.
— Не умеешь? Конечно, нет. Но, милая, научишься. Вот и кавалер тебе.
Селию поставили в паре с белобрысым веснушчатым мальчишкой. Напротив оказались темноглазый мальчик и его партнерша. Когда они в танце сошлись на середине, он сказал Селии с упреком:
— Значит, не захотела танцевать со мной. Жаль.
Острая боль, которую Селия помнила потом долгие годы, пронзила ее. Как объяснить? Как сказать, что «я хочу танцевать с тобой. Я именно с тобой и хотела танцевать. Тут вышла какая-то ошибка».
Так впервые испытала она нередкую трагедию девичества — не тот партнер?
Кадриль отбросила их друга от друга. Они еще раз потом встретились — когда все выстроились в танце в одну линию, но мальчик только бросил на нее укоризненный взгляд и сжал ей руку.
Он больше никогда не приходил на занятия танцами, и Селия так и не узнала, как его звали.
11.
Когда Селии было семь лет, няня от них ушла. У няни была сестра, еще даже старше, чем она сама, и у сестры теперь было совсем плохо со здоровьем, и няне надо было за ней ухаживать.
Селия была безутешна и горько плакала. Когда няня уехала, девочка каждый день писала ей письма — короткие, кривыми буквами и с невероятными ошибками. Она всякий раз долго корпела над ними.