Неоновые Боги
Шрифт:
Аид, конечно, игнорирует меня.
Вторая дверь слева — наша цель, и только когда он проходит через нее, мое отсутствующее чувство самосохранения срабатывает. Я наедине с опасным незнакомцем в спальне.
— Отпусти меня.
— Не драматизируй. — Он не бросает меня на кровать, как я ожидаю. Он осторожно опускает
меня на землю и делает столь же осторожный шаг назад. «Если ты зальешь кровью все мои этажи, пытаясь сбежать, я буду вынужден выследить тебя и притащить сюда, чтобы вымыть их.
Я моргаю.
— Ты самый странный человек, которого я когда-либо встречала.
Теперь его очередь настороженно взглянуть на меня.
— Что?
— Вот именно. Что? Что это за угроза такая? Ты беспокоишься о своих этажах?
— Это хорошие полы.
Он что, шутит? Я могла бы поверить в это кому-нибудь другому, но Аид выглядит таким же серьезным, как и тогда, как я увидела его стоящим на улице, как какой-то мрачный жнец. Я хмуро смотрю на него.
— Я тебя не понимаю.
— Тебе и не нужно меня понимать.
Просто оставайся здесь до утра и постарайся подавить желание сделать что-нибудь, чтобы еще больше навредить себе. — Он кивает на дверь, спрятанную в углу. — Ванная комната там. Старайся ходить поменьше, насколько это возможно. — А затем он ушел, открывая дверь и тихо закрывая ее за собой.
Я медленно считаю до десяти, а затем делаю это еще три раза. Когда никто не врывается, чтобы проверить меня, я медленно пододвигаюсь к телефону, невинно стоящему на тумбочке. Слишком невинно? Конечно, нет никакого способа позвонить так, чтобы меня не подслушали. С этими секретными туннелями Аид, похоже, не из тех, кто оставляет здесь лазейки для нарушение безопасности. Вероятно, это ловушка, что-то, предназначенное для того, чтобы я выдала секреты или что-то в этом роде.
Это не имеет значения.
Я боюсь Зевса. Злюсь на мать. Но я больше не могу оставлять своих сестер в неистовстве из-за моего местонахождения. Психея уже наверняка позвонила Каллисто, и если в моей семье и есть кто-то, кто будет бесноваться на Олимпе, наступать на пятки и угрожать, пока меня не найдут, то это моя старшая сестра. Мое исчезновение уже подожжет осиное гнездо. Я не могу позволить своим сестрам сделать что-либо, чтобы усугубить ситуацию, которая и без того является полным беспорядком.
Сделав глубокий вдох, который нисколько не укрепляет меня, я беру трубку и набираю номер Эвридики. Она единственная из моих сестер, кто ответит на незнакомый номер с первой попытки. И действительно, через три гудка на другом конце линии раздается ее запыхавшийся голос.
— Алло?
— Это я.
— О, слава богам. — Ее голос становится немного отстраненным. — Это Персефона. Да, да, я
включу громкую связь. — Секунду спустя линия становится немного нечеткой, когда она делает именно то, что сказала. — У меня здесь Каллисто и Психея. Где ты?
Я
— Вы бы мне не поверили, если бы я вам сказала.
— Попробуй. — Это от Каллисто, категоричное заявление, в котором говорится, что она в
полсекунде от того, чтобы попытаться понять, как проползти по телефонной линии, чтобы задушить меня.
— Если бы я поняла, что ты собираешься уйти в ту же секунду, как я пошла за твоей сумочкой, я
бы не оставил тебя одну. — Голос Психеи дрожит, как будто она на грани слез.
— Мать разрывает верхний город в поисках тебя, и Зевс…
Каллисто обрывает ее.
— К черту Зевса. И мать твою тоже к черту.
Эвридика ахает.
— Ты не можешь говорить такие вещи.
— Я только что сказала.
Вопреки всякой причине, их ссоры успокаивают меня.
— Я в порядке. — Я бросаю взгляд на свои забинтованные ноги. — В основном в порядке.
— Где ты?
У меня нет плана, но я знаю, что не могу вернуться домой. Вернуться в дом моей
матери — все равно что признать свое поражение и согласиться выйти замуж за Зевса. Я не могу этого сделать. Не буду.
— Это не имеет значения. Я не вернусь домой.
— Персефона, — медленно произносит Психея. — Я знаю, что тебе это не нравится, но мы должны
найти лучший выход, чем бежать в ночь. Ты женщина с планом, а сейчас у тебя его нет.
Нет, у меня нет плана. Я свободно падаю так, что чувствую себя в опасности, и ужас пробегает по моему позвоночнику.
— Планы будут адаптированы.
Все трое молчат, достаточно редкое явление, которое я хотела бы оценить по достоинству. Наконец Эвридика спрашивает: — Почему ты звонишь сейчас?
Вот в чем вопрос, не так ли? Я не знаю.
— Я просто хотела, чтобы вы знали, что я в порядке.
— Мы поверим, что с тобой все в порядке, когда узнаем, где ты. — Каллисто все еще звучит так,
будто готова сразить любого, кто встанет между ней и мной, и я выдавливаю улыбку.
— Персефона, ты просто исчезла. Все отчаянно ищут тебя.
Я перевариваю это утверждение, разбирая его на части. Все отчаянно ищут меня? Они уже упоминали маму раньше, но до сих пор я не мог связать все воедино. Не имеет никакого смысла, что она уже не знает моего местоположения, потому что…
— Зевс знает, где я.
— Что?
— Его люди следовали за мной всю дорогу до Кипарисового моста. — При мысли об этом меня
бросает в дрожь. Я не сомневаюсь, что у них были инструкции отвезти меня обратно, но они могли легко схватить меня в нескольких кварталах от башни Додона. Они решили преследовать меня, чтобы усилить мое отчаяние и страх. Ни один подчиненный Зевса не осмелился бы сделать что-то подобное со своей предполагаемой невестой… если только им не приказал сам Зевс.