Неоновые Боги
Шрифт:
Более того, люди Олимпа наконец-то встретятся лицом к лицу с правдой. Аид — это не миф, но я более чем счастлив сыграть бугимена в реальной жизни, если это достигнет моих целей.
У Андреаса задумчивое выражение лица.
— Держи меня в курсе?
— Конечно. — Я сажусь на край своего стола. — Так и будет, когда я напомню тебе, что ты на
пенсии.
— Ба! — Он отмахивается от этого. — Ты говоришь, как этот маленький засранец, Харон.
Учитывая, что Харон — его биологический внук и находится на пути к тому, чтобы стать моей
— Он хочет как лучше.
— Он назойливый.
Раздается стук в дверь, и сам мужчина просовывает голову внутрь. Он точная копия своего деда, хотя у него широкие плечи и темные волосы покрывают всю голову. Но ярко-голубые глаза, квадратный подбородок и уверенность — все это есть. Он замечает Андреаса и ухмыляется.
— Привет, папаша. Ты выглядишь так, будто тебе нужно вздремнуть.
Андреас метает кинжалы.
— Не думай, что я не смогу надрать тебе задницу так же, как я это делал, когда тебе было пять.
— И не мечтал бы об этом. — Его тон говорит об обратном, но он всегда любит играть с огнем,
когда дело доходит до Андреаса. Харон входит в комнату и закрывает за собой дверь.
— Ты хотел меня видеть?
— Нам нужно обсудить изменения в расписании караула.
— Проблемы? — Его глаза загораются при мысли об этом. — Это как-то связано с той женщиной?
— Она собирается остаться на некоторое время. — Я мог бы быть откровенен в своих планах с
Андреасом, он заслужил это после всего, чем пожертвовал, чтобы сохранить мне жизнь и сохранить эту территорию вместе. Я не готов говорить об этом ни с кем другим, хотя мое окно для того, чтобы держать дерьмо при себе, быстро закрывается.
— Пусть Минта совершит набег на шкаф в поисках нескольких вещей, которые Персефона
может одолжить, пока у меня не появится возможность заказать больше. — Харон поднимает брови. — Менте это понравится
— Она это переживет. Я возмещу ей все, что она придумает. — Это не полностью смягчит
просьбу, не тогда, когда Минте такая чертовски собственница во всем, что она считает своим, но это лучшее, что я могу придумать прямо сейчас. Мне нужен весь сегодняшний день, чтобы создать оборону, чтобы защитить моих людей от того, что я собираюсь сделать.
А завтра?
Завтра мы должны сделать наше объявление с таким размахом, чтобы его услышали даже эти золотые придурки в башне Додона.
Мой телефон звонит, и я знаю, кто это, еще до того, как обхожу свой стол, чтобы ответить на звонок. Я бросаю взгляд на двух мужчин в моем кабинете, и Харон опускается в кресло рядом со своим дедушкой. Они будут вести себя тихо. Я не позволяю себе глубоко вздохнуть, чтобы собраться с духом. Я просто отвечаю.
— Да?
— У тебя какие-то бронзовые яйца, ты, маленький засранец.
Удовлетворение просачивается сквозь меня. За эти годы у нас с Зевсом несколько раз были причины иметь дело
— Зевс. Рад тебя слышать.
— Немедленно верни ее, и никто не должен знать об этом маленьком проступке. Ты бы не хотел
делать ничего, что могло бы поставить под угрозу хрупкий мир, который у нас есть.
Даже после всех этих лет меня поражает, что он считает меня таким близорукой. Было время, когда его блеф вызвал бы панику в моей груди, но с тех пор я прошел долгий путь. Я не ребенок, чтобы он меня запугивал. Я стараюсь говорить мягко, зная, что это еще больше разозлит его.
— Я не нарушал договор.
— Ты забрал мою жену.
— Она не твоя жена. — Это звучит слишком резко, и мне требуется полсекунды, чтобы убрать
любые эмоции из своего тона.
— Она пересекла мост самостоятельно.
Я должен был бы оставить все как есть, но меня охватывает холодная ярость. Он думает, что может портить людям жизнь просто потому, что он Зевс. Это может быть правдой в верхнем городе, но нижний город — это мое королевство, независимо от того, во что верит остальная часть Олимпа.
— На самом деле, она так отчаянно хотела убежать от тебя, что окровавила ноги и чуть не
довела себя до переохлаждения. Я не уверен, что в верхнем городе считается романтикой, но это ненормальная реакция на предложение здесь, внизу.
— Верни ее мне, или ты будешь страдать от последствий. Точно так же, как это делал твой отец.
Только годы, проведенные за тем, чтобы научиться скрывать свои эмоции, удерживают меня от содрогания. Этот гребаный ублюдок.
— Она пересекла реку Стикс. Теперь она моя, по праву и по условиям договора. — Я понижаю
голос. — Ты будешь более чем желанным гостем для нее, когда я закончу с ней, но мы оба знаем, в какие игры я люблю играть. Вряд ли она будет той безупречной принцессой, за которой ты так охотишься. Слова неприятны на вкус у меня во рту, но это не имеет значения. Персефона согласилась, что цель состоит в том, чтобы повернуть нож. Баловаться с этой словесной игрой в цыпленка с Зевсом — только часть этого.
— Если ты тронешь ее хоть одним грязным пальцем, я с тебя живьем шкуру спущу.
— Я собираюсь прикоснуться к ней не только одним пальцем. — Я заставляю себя добавить
нотку веселья в свой голос. — Это забавно, тебе не кажется? Что она скорее примет все развратные вещи, которые я хочу сделать с этим маленьким упругим телом, чем позволит тебе прикоснуться к ней. — Я усмехаюсь. — Ну, я думаю, это забавно.
— Аид, это последний раз, когда я делаю это предложение. Тебе не мешало бы подумать об
этом. — гнев исчезает из голоса Зевса, оставляя после себя только ледяное спокойствие. — Верни ее мне в течение следующих двадцати четырех часов, и я сделаю вид, что этого никогда не было. Оставишь ее себе, и я уничтожу все, что ты любишь.