Неоновые Боги
Шрифт:
— Никто меня ни к чему не принуждает.
Я поднимаю руку. Я должна опередить это. Я должна была знать, что попытка быть скрытной и неточной только разожжет каждый из их защитных инстинктов.
— Я скажу вам всю правду, но вы должны перестать реагировать и слушать.
Психея кладет руку на плечо Эвридики.
— Скажи нам, и тогда мы решим, как реагировать.
Это примерно самое хорошее предложение, которое я собираюсь получить. Я вздыхаю, а затем рассказываю им все. Как я настаивала на
Я опускаю историю Аида с Зевсом, шрамы, покрывающие его тело, которые, без сомнения, произошли от пожара, убившего его родителей. Пожар, вызванный Зевсом. Я безоговорочно доверяю своим сестрам, но что-то во мне восстает против того, чтобы поделиться этой историей. Это не совсем секрет, но мне кажется, что это один из них, как часть знания, которым мы с Аидом делимся, которое еще больше связывает нас вместе.
И…
Я колеблюсь, но, в конце концов, с кем еще я могу поговорить об этом?
— Я чувствую, что могу дышать здесь.
Мне не нужно притворяться с Аидом, не нужно все время быть совершенной и яркой. Я чувствую себя так… Как будто я наконец начинаю понимать, кто я за маской.
В глазах Эвридики светятся сердечки.
— Только ты могла убежать и упасть в постель с сексуальным мужчиной, решившим сделать
все, чтобы защитить тебя. Ты действительно благословлена богами, Персефона.
— Это было не похоже на то, когда они объявили о помолвке.
Счастье Эвридики тускнеет.
— Нет, я полагаю, что это не так.
Психея смотрит на меня так, словно никогда раньше меня не видела.
— Ты уверена, что все это не хитроумная ловушка? Вы разработали эту защиту не просто так.
Я подавляю свое инстинктивное отрицание и заставляю себя подумать об этом.
— Нет, это не хитроумная ловушка. Он ненавидит Зевса так же сильно, как и я; у него нет причин
думать, что, сломав меня, он причинит вред кому-то, кроме меня. В любом случае, он не такой. Он совсем не похож на остальных из Тринадцати. — Это, я знаю, правда. Я выжила, двигаясь по кругу власти и влияния Олимпа так долго, доверяя своим инстинктам и лжи сквозь зубы. Мне не нужно ложиться с Аидом. Более того, мои инстинкты отмечают, что я в безопасности.
— Ты уверена? Потому что мы все знаем, что ты была очарован титулом Аид…
— Аид — не проблема. — Я не хочу рассказывать им то, что знаю о маме, но им нужно знать. — Мать
угрожала перекрыть всю линию снабжения нижнего города, пока Аид не вернет меня.
— Мы знаем. — Каллисто проводит рукой по своим длинным темным волосам. — Она
разглагольствовала об этом с тех пор, как ты ушла, доводя себя до исступления.
— Она волнуется, — говорит Эвридика. Каллисто фыркает. — Она злится. Ты бросила ей вызов и
оставила
— И она беспокоится. — Эвридика бросает взгляд на нашу старшую сестру. — Она убиралась.
Я вздыхаю. Легко изобразить мою мать злодейкой рядом с Зевсом, но она действительно любит нас. Она просто не позволяет этой любви встать на пути ее амбиций. Моя мать может быть с каменным лицом, отдавая приказы, как генерал, собирающийся идти в бой, но когда она волнуется, она убирается. Это ее единственная подсказка.
В конечном счете, это ничего не меняет.
— Она не должна была обрушивать это на меня.
— Никто с этим не спорит. — Психея поднимает руки. — Никто ни с чем не спорит. Мы просто
беспокоимся. Спасибо, что уточнила.
— Будьте в осторожнее. Я скучаю по вам.
— Мы тоже скучаем по тебе. — Психея улыбается. — Не беспокойся о нас. У нас здесь все под
контролем, насколько это возможно. Она вешает трубку до того, как я успеваю уточнить заявление.
Не беспокоиться о них.
Я не беспокоилась о них, на самом деле. До сих пор.
Я перезваниваю им. Звоню долго, прежде чем Психея берет трубку. На этот раз Каллисто и Эвридики нигде не видно, а Психея выглядит не такой бодрой, как несколько минут назад. Я хмурюсь.
— Что происходит? Что ты мне не договариваешь?
— Мы в порядке.
— Да, ты продолжаешь это говорить, но это звучит так, как будто ты пытаешься успокоить меня,
а я не успокоена. Говори прямо. Что происходит?
Она оглядывается через плечо, и свет в комнате становится немного тусклее, как будто она закрыла дверь или окно или что-то в этом роде.
— Я думаю, что кто-то следит за Эвридикой. На самом деле, не только она. Каллисто ничего не
сказала, но она на взводе даже больше, чем того требует ситуация. И я думаю, что видел одну и ту же леди последние три раза, когда покидал пентхаус.
Холодок пробегает у меня по спине.
— Они знают, где я нахожусь. Зачем им пытаться выследить тебя до меня?
Психея сжимает губы и, наконец, говорит:
— Я думаю, они следят за тем, чтобы никто из нас не попытался сбежать.
— Зачем маме… — я резко останавливаюсь. — Не Маме. Зевсу.
— Это моя мысль. — Психея проводит пальцами по волосам и крутит их — нервный жест, который
у нее был с тех пор, как мы были детьми. Она напугана.
Это из-за меня. Зевс не преследовал никого из нас до того, как я сбежала. Я закрываю глаза, пытаясь воспроизвести возможные сценарии, возможные причины, по которым он сделал это, помимо обеспечения их присутствия в верхнем городе. Мне не нравится то, к чему я все время возвращаюсь.