Неопознанный ходячий объект
Шрифт:
— Ничего удивительного, они же к Вечеру обещали, — пожала я плечами.
— Менты нам сейчас очень бы пригодились, — косясь на мешок, заметила она.
Я опустилась на колени и занялась веревкой. Женька лезла мне под руку и здорово действовала на нервы, но я терпела, понимая ее состояние.
Наконец мы справились с веревкой, приподняли мешок и в недоумении переглянулись: в мешке лежал скелет. Мы потянули его за ноги и вскоре извлекли на свет божий. Женька сунулась в мешок, но, кроме камня, там больше ничего не оказалось.
— Это что ж такое, —
— Скорее всего мужчина… рост где-то метр восемьдесят. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… тот дядька, с которым писатель разговаривал, был какого роста?
— Ты хочешь, чтобы я его опознала? — кивнув на скелет, осведомилась я и принялась внимательно рассматривать находку. — Мне кажется, что он, так сказать, фабричного производства, — через некоторое время изрекла я. — Собран очень аккуратно, две кости сломаны, но их, скорее всего, раздавило камнем при падении.
— Ты чего мне голову морочишь? — разозлилась Женька. — Что значит фабричного производства?
— Ну… такие вещи изготавливают для школ и прочих учебных заведений, где изучают анатомию человека. Скелет можно приобрести в магазине «Наглядные пособия».
— В нашем магазине скелета нет, только глобус.
— Это в каком? На Малой Ильинской? А на Васильевcком проспекте стоял, я сама видела.
— Ну, хорошо. Предположим, этот чокнутый Горемыкин купил его в магазине, чтобы изучать анатомию. Но тогда какого хрена он его утопил? Да еще камень в мешок сунул…
— А вот это мы и узнаем, — кивнула я.
— Как узнаем?
— Спросим Горемыкина, с какой стати он решил утопить скелет?
— Значит, ты считаешь, у него должна быть причина?
— Логично предположить, что у любого человека, совершающего тот или иной поступок, есть причина.
— А я вот что считаю. Никакой он не фабричный, дядя кого-то убил, потом… ну… как бы это выразиться…
— Сварил мертвеца, — подсказала я, а у Женьки глаза буквально полезли на лоб.
— Как это сварил?
— Чтобы кости отделить от мяса, именно так и поступают, желая изготовить скелет.
— Господи, тебе-то откуда знать?
— Я классику читаю. И тебе советую.
— В какой это классике написано, как скелет варить?
— В «Соборянах» Лескова.
Женька «Соборян» не читала и обиделась.
— Вот вернемся домой, покажешь, где там о таком рассказывается.
— Покажу, — охотно согласилась я. — Ладно, хватит дискутировать. Давай засунем скелет обратно в мешок и спрячем в воде. Не то кто-нибудь его найдет и чего доброго помрет от страха.
— Только спрятать надо в другом месте, — кивнула Женька, — чтоб Горемыкин его не смог перепрятать.
Это показалось мне разумным. Мы сунули скелет в мешок и потащили его дальше по берегу. Нашли подходящий камень и утопили.
— Место бы не забыть, — пробормотала
— Вон куст торчит прямо на берегу, так что найти будет нетрудно.
— Пойдем к Горемыкину?
— Ага.
Мы выбрались на крутой берег и зашагали к деревне.
— Вот ты умную из себя строишь, говоришь, что он фабричный, а если нет?
— начала зудеть Женька. — Если этот Горемыкин форменный маньяк? Здесь ведь люди пропадали, так? Вот он их того… варил. Может, не всех, может, остальные в подполе зарыты, а этого сварил.
— Слушай, не могла бы ты заткнуться? — не выдержала я.
— Мы идем к нему, а ведь это может быть опасным. Конечно, с виду он старичок не сильно впечатляющий. Я хочу сказать, похож на безобидного чудака, но только дураки по внешности судят. Может, нам кого предупредить о скелете и о том, что мы к этому маньяку идем?
— Кого ты собираешься предупредить?
— Ну, не знаю… Валеру, к примеру.
— Вот уж кому я бы ни в жизнь не доверилась.
— Просто у тебя предубеждение против блондинов.
— Возможно, — не стала я спорить. Женька обиделась и замолчала, что позволило мне в тишине и спокойствии добраться до деревни.
Все жители, как один, собрались возле колодца и обсуждали новости.
Точнее, новость была одна: та самая кисть руки, которую принесла собака. Мы приняли деятельное участие в обсуждении, были внимательно выслушаны, как свидетели происшедшего, но сами ничего ценного не узнали. Новость в деревню принес не Горемыкин, как я поначалу предположила, а Коля, внук Валентины.
Завидя нас, он исчез в доме, и это показалось мне странным, в том смысле, что парень явно нас невзлюбил, иначе трудно понять его поведение. В конце концов, мы с ним ровесники, без лишней скромности скажу, далеко не дурнушки. Лично я на его месте постаралась бы познакомиться с нами поближе, а не одаривать злобными взглядами и поспешно прятаться. Впрочем, может, у него несчастная любовь или он вообще женоненавистник.
Горемыкин в толпе граждан отсутствовал. Я заметила, что среди собравшихся нет также ни Ивана Бородина, ни Вовы Татарина. Оказалось, что Вова до сих пор не появился, но его супругу сие обстоятельство беспокоило мало. Она лишь рукой махнула: «Небось к сыну в район подался. Чтоб у него водка-то поперек горла встала…» Августа Поликарповна на мой вопрос ответила, что Иван домой заходил, поел и опять куда-то отправился. Может, на рыбалку, а может, в «гнезде» сидит. «Гнездом» оказалась солидная с виду домушка, сколоченная Иваном на вековой липе.
Сооружение впечатляло размахом инженерной мысли, опять же претворение ее в жизнь тоже вызвало уважение. К липе была приставлена лестница, мы ею воспользовались, но Ивана Бородина в «гнезде» не обнаружили. В общем, так ничего и не выяснив, мы отправились к Горемыкину.
В дом вошли без стука и нашли хозяина в кухне, он сидел и пил чай с видимым удовольствием, должно быть, отдыхал от трудов праведных. Увидев нас, сначала удивился, но тут же заулыбался, точно мы были долгожданными гостями.