Неостывший лед
Шрифт:
Глава 10
Приближался вечер, и гости уже приезжали на своих роскошных машинах праздновать свадьбу Николь. По обычаям северян все женщины, включая служанок, были одеты в светлые одежды, наконец-то осветлив дом Жана, а мужчинам позволялась одежда в черно-белых тонах. Большинство северян, следуя своей собственной высокой моде, были одеты в кожу. На Николасе, флиртующим с красивыми юными гостьями, был черный кожаный пиджак. Герда и Грета красовались в бежевых кожаных платьях, которые ничем не отличались друг от друга. Только прически у сестер были разными: у Герды волосы были уложены в высокий пучок, а у Греты спадали пышными локонами на плечи.
Мне
Все изменилось в один миг. Холод пробежал по спине, когда я почувствовала чей-то новый взгляд, приморозивший меня к месту. Я застыла, ничего не понимая, пока не увидела идущего по мраморной дорожке мужчину. Он был высокого роста, чуть худощавый, длинные пепельные волосы загораживали половину лица. Порыв ветра открыл красивое, аристократичное лицо. Но даже не это привлекало внимание, и не это заставляло всех северян завороженно смотреть на этого мужчину. То, как он шел, как горделиво и прямо держал спину, говорило о том, что это человек, у которого есть власть. Большая власть. Не только над южанами, но и над всеми присутствующими северянами. Я поняла — это и есть Главный. И он шел ко мне и смотрел на меня.
Время как бы замедлилось, почти остановилось. Я успела разглядеть черный костюм, в который был одет мужчина, шелковую белоснежную рубашку, большие часы на запястье левой руки, ботинки с острыми мысами, начищенные до блеска. Но все это забылось, как только я увидела его глаза, черные, как приближающаяся ночь. Внезапно я поняла, что он знает. Знает, кто я такая, что чувствую, видя, что он приближается ко мне. Поднос со стаканами, который я держала, задрожал в моих руках. Да кто я такая, чтобы вершить судьбу всего мира? А может, этот мир и не нужно менять, потому что все может быть намного хуже… Мои мысли пришли в неописуемый беспорядок. В голове вспыхнул вопрос: может ли цель, даже самая благая, оправдать средства для ее достижения. Вопрос этот как бы ставил под сомнение меру принимаемых действий и меру безошибочности моих решений. Но если я верю в свою благую цель — надо сражаться! Или нет?
— Милая девушка, не угостите ли меня напитком? — обратился ко мне Владыка вкрадчивым и таким чарующим голосом.
Вблизи он был еще привлекательней. Статный, пахнущий морозной свежестью и мятой. Больше сорока лет ему нельзя было дать. Я почувствовала себя рядом с ним такой маленькой,
— Угощайтесь, — промямлила я, и это все слова, на которые я была способна.
Владыка взял тонкими длинными пальцами стакан и неспешно покрутил в ладони так, что кусочки колотого льда постучали друг о друга. Такого приятного звука я еще не слышала. Мужчина посмотрел на меня своими черными непроницаемыми глазами.
— Знаешь ли ты, что такое лед?
— Это замерзшая
— Он очень крепок. Ничто не может разрушить его. Никто не должен даже пытаться.
Ох уж этот лед… Твердый, небьющийся, застывший словно камень… В моей голове почему-то замелькали картины возможных событий, если к власти придут южане. Вот они победили северян. Вот освобождены от бесконечно тяжелых работ. И чем же они занимаются? Пьют, гуляют, развлекаются от безделья, как могут. А места у власти занимают самые умные среди южан, но и они не могут руководить, потому что не получили достаточного образования, чтобы понимать, как править миром. Что же происходит дальше? А дальше мир рушится… Совершаются мародерства, южане грабят северян, происходят мелкие войны между районами. Люди становятся совсем не людьми. Везде вершится хаос. И мой внутренний голос звучит набатом: "Ты этого хотела? Так, получай! Вот то, к чему ты стремилась! Как тебе твой новый мир?"
Не в силах больше выносить ужасных картин перед глазами, я роняю поднос к своим ногам. И стекло разлетается на тысячи осколков, окрашиваясь кровью. Видения пропадают, и на их место приходит реальность. Все вокруг замерло, гости смотрят на меня. Мои ноги утопают в крови. Почему же она пахнет малиной и окрашена в насыщенный розовый цвет? А эти темные глаза, смотрящие на меня с победным блеском… Почему Владыка улыбается, когда в том, что я только что увидела, не было никакой радости, один только ужас и безысходность? Хотя, если подумать, пусть улыбается, потому что он так восхитительно прекрасен, что на него можно смотреть вечно.
— Пойдем! — пролаял кто-то рядом со мной и больно дернул за руку.
??????????????????????????
Я покорно пошла, услышав напоследок слова Владыки, обращенные к тому, кто тащил меня к дому: "Как жалко, Жан, что у тебя такая неуклюжая прислуга! Ее нужно наказать и срочно". Я проходила мимо Бонни, которая бежала к осколкам стекла, чтобы как можно быстрее их убрать. Я проходила мимо Николь, застывшей словно фарфоровая статуэтка рядом с Джеспером. Она смотрела на меня с состраданием. Но с чего это она взяла, что мне нужен такой взгляд! Мне было жизненно необходимо только одно — снова всмотреться в темные глаза и раствориться в них. Звук бьющихся друг с другом кусочков льда все еще жил во мне. Я проходила мимо Николаса, который нервно поправлял волосы, и отчего-то избегал глядеть на меня. Ну и ладно! Зачем мне смотреть в глаза цвета безоблачного неба, когда меня навеки пленили темные глаза Владыки…
Я не заметила, как уже зашла в почти пустой дом. Только прислугу было слышно на кухне, они готовили что-то вкусное для гостей. Жан все так же тащил меня за руку, и теперь я знала, куда мы направлялись. Темная комната ждала меня опять. Зато в колючей тьме легко представить глаза… Стоп! Зачем мне их представлять? Я споткнулась на ступеньке лестницы, по которой мы спускались в подвал. Внезапно закружилась голова, и слабость разом охватила мое тело. Пришлось сесть на нижнюю ступеньку. Жан отпустил мою руку, видя, что я могу упасть.
— Да, теряет Владыка свою силу, раз не сумел загипнотизировать девчонку на большее время.
Прошло несколько минут, прежде чем я осознала, о чем говорит Жан. И это было страшное озарение. Меня загипнотизировали! Я называла главного у северян владыкой, причисляла себя к северянам, видела кровь, хотя это был всего лишь пунш! Как он это сделал? Почему я позволила это сделать с собой?
— Хватит изображать больную южанку или северянку! Уж не знаю, кем ты себя считаешь. Иди сюда! — рявкнул Жан, открывая при мне дверь в темную комнату.