Неостывший лед

Мандрова Анастасия

— Скинуть накидку легче, чем снова ее надеть, — сказал Николас, помогая мне. Его высокий рост позволил справиться с задачей очень быстро.

— Убивать все хорошее легче, чем его возродить.

— Не знаю. — Николас поморщился и кашлянул. — Я не убивал. Что ты тут забыла?

— Искала Ру.

— Кого?

— Грифона.

По лицу Николаса я увидела, что он все понял. Он обвел кабинет пристальным взглядом и проговорил:

— Последнее из здешних приобретений — это вон тот аспид в углу. Дядя охотился

на него в северных горах этой весной.

Я проследила за его взглядом и содрогнулась от вида змея. Мне захотелось побыстрее покинуть это место и больше никогда сюда не приходить. Я сделала несколько шагов к двери, прежде, чем спросила:

— Как вы можете жить с таким человеком? Я бы не смогла!

— Но ты тоже здесь живешь, — уклончиво ответил Николас, двигаясь вслед за мной.

— Это ненадолго.

Я прикусила губу, но было поздно. То, что не должно прозвучать вслух, все же прорвалось.

— Как это? — поинтересовался Николас, закрывая дверь за нами.

Мы стояли в плохо освещенном коридоре, и полумрак не давал разглядеть выражение лица собеседника.

— Ну, может, меня все-таки отправят работать в библиотеку…

— Мечтай!

— И буду! — упрямо сказала я.

— Я хотел… — Николас кашлянул опять и, глядя мне в глаза, продолжил говорить: — Я хотел попросить прощения за… браслет. Это было некрасиво с моей стороны издеваться над тобой. Я знаю, девушки любят всякие красивые побрякушки и…

— Это не просто красивая побрякушка, а последнее, что осталось мне от отца. Это мои воспоминания. Но их нельзя коснуться рукой, а браслета можно.

Не знаю, почему я так разоткровенничалась. Никогда бы не подумала, что стану такое говорить северянину. Но вот, я стою рядом с ним и наблюдаю за его реакцией на мои слова. Если сейчас он будет подшучивать надо мной, то индюк превратиться в кое-кого похуже. Но нет, Николас торопливо отбросил свою челку назад и, подбирая слова, сказал:

— Я и не предполагал, что браслет тебе настолько дорог. Ты прости меня. Я нашел его в темной комнате, но не сразу вернул.

— Значит, он и вправду был у тебя?

— Да.

— Напыщенный индюк! — выкрикнула я уже привычные для меня слова.

Как он мог не отдать мне браслет сразу? Почему так издевался над бедной южанкой?

— Эй, поосторожнее со словами! А то…

— А то что? — Я видела, как в полумраке заблестели глаза Николаса. Он разозлился, а меня, к сожалению, было не остановить. — Убьешь меня? И потом сделаешь вот такою? — Я ткнула пальцем в стену, за которой навсегда замерли многие чудесные животные нашего мира. — Яблоко от яблони недалеко…

Я не договорила, потому что рука Николаса зажала мне рот.

— Никогда не сравнивай меня с Жаном, — порывисто и строго произнес Николас. — И знай, что простым южанкам я не позволяю такого обращения с собой!

Он

отпустил руку, думая, что я одумалась и прекратила спор. Но я не прекратила.

— А сложным южанкам позволяешь? — с вызовом спросила я, видя, что Николас собрался уходить. — И что ты сделаешь? Ты даже сестре своей помочь не в силах. Она выйдет замуж за чудовище, зато ты получишь все, что хотел. Будешь врачом, это похвально… Вот только, какой ценой! Но, может, у Жана на тебя тоже планы? Заставит жениться на старой, но богатой вдове, или на страшной-престрашной северянке, характер которой будет под стать ее красоте…

— Уж лучше на такой, чем иметь жену с твоим характером.

— Ха! Да я о таком и не мечтаю. Куда уж мне! — со злой иронией выпалила я, и на этом вся моя горячность ушла, оставив место чувству вины. Николас второй раз извинился передо мной, а я опять устроила невесть что.

— Вот и не мечтай, — спокойно произнес Николас и направился к своей комнате. Только по пальцам, сжатым в кулак, было ясно, что я его сильно разозлила.

— И не буду! — упрямо заявила я полутьме и направилась на первый этаж.

С тех пор с Николасом я не разговаривала, а он даже не смотрел в мою сторону. И это было правильно, потому что я сама не понимала, почему каждый наш разговор заканчивался словесной перепалкой.

За два дня до свадьбы Николь по непонятной причине повеселела. Утром она праздно ходила по дому и саду, прикрепив к волосам красный цветок и напевая незнакомые мне песни. Как только Жан ушел на работу, Николь перехватила меня на кухне и почти пропела:

— Сегодня мы будем веселиться!

— Мы? — переспросила я, протирая кипельно белым полотенцем чашку.

— Да! Дядя разрешил мне развлекаться перед свадьбой. И даже разрешил взять тебя сопровождающей. Само собой, никаких дорогих ресторанов, где официанты северяне, но кое-что он разрешил.

Николь схватила яблоко и подкинула его вверх, потом с озорной улыбкой поймала и посмотрела на меня.

— Через час будь готова.

Николь внезапно замерла, глядя на меня слишком пристально.

— Твои волосы… — Девушка коснулась пальцами пряди волос, случайно выскочившей из пучка, в который я обыкновенно собирала их по утрам. — Ты покрасилась? Они как будто поменяли оттенок.

Оцепенение охватило меня, когда я поняла, о чем говорила Николь. Суматошные дни, стремительный бег времени — и я запамятовала, что мои волосы совсем скоро вновь станут рыжими. Да, нельзя больше оттягивать уход из этого дома. Я поспешно произнесла:

— А они разного оттенка, зависит от света.

— Как интересно! — восторженно сказала Николь, все еще неотрывно глядя на мои волосы.

— А куда мы едем?

— Узнаешь, — засмеялась Николь, и ее смех был похож на звон колокольчиков.