Нэпман 10. Финал

Тыналин Алим

Его рассказ, чем дальше, тем больше напоминал волшебную сказку, но журналисты записывали каждое слово, а фотограф Маргарет Картер делала снимки его выразительного лица.

Я не вмешивался, понимая, что такая народная версия событий идеально дополняет нашу официальную линию.

На следующее утро пришла еще одна интересная информация. Японские газеты пестрели паническими заголовками: «Красная чума в Маньчжурии», «Советские войска оккупируют китайскую территорию», «Коммунистическая угроза японским интересам».

— Передайте нашим

журналистам копии этих статей, — распорядился я. — Пусть увидят истерическую реакцию японских милитаристов.

Тем временем подготовка к переговорам шла полным ходом. Я составил подробные инструкции для делегации, сформулировал условия возможного компромисса, определил красные линии, которые нельзя пересекать.

Нефтяные месторождения Дацина должны остаться под советским контролем, это главное условие. Все остальное обсуждаемо.

Я понимал, что эта демонстрация силы, не только военной, но и дипломатической, может стать поворотным моментом в истории региона.

Теперь предстояло закрепить этот успех на дипломатическом фронте, заставив японцев признать новую реальность.

Вечером я отправил очередную шифрограмму в Москву, докладывая о развитии ситуации и запрашивая дополнительные полномочия для переговоров. К моему удовлетворению, Сталин снова оперативно ответил, выразив одобрение принятым мерам и подтвердив приоритет сохранения контроля над нефтяными месторождениями.

Теперь осталось одержать дипломатическую победу, после того, как мы одержали военную. Только не знаю, как получится, слишком много препятствий возникло на пути.

Глава 23

Секретный канал

Ночь выдалась безлунной, словно сама природа решила поспособствовать секретной встрече. Дорога петляла между невысоких холмов, покрытых редким кустарником. Наш автомобиль с погашенными фарами медленно, но верно продвигался к обусловленному месту.

— Мы почти на месте, товарищ Краснов, — произнес Александров, вглядываясь в темноту. Он сидел рядом с водителем и время от времени сверялся с картой при свете маленького фонарика, прикрывая его ладонью.

Поселок, выбранный для переговоров, располагался в так называемой «серой зоне», территории, которую не контролировала ни одна из сторон. Крошечное поселение из пяти домов, брошенных жителями еще в начале японской оккупации Маньчжурии, представляло идеальное место для тайной встречи.

Наши разведчики прибыли сюда за несколько часов до нас и тщательно проверили каждый угол, убедившись в отсутствии засады. Теперь они рассредоточились по периметру, скрытые в ночной темноте.

— Кто представляет японскую сторону? — спросил я Александрова, когда наш автомобиль остановился у обветшалого амбара, служившего местом встречи.

— Полковник Танака Сато, — ответил Александров. — Офицер разведки Квантунской армии. Помните, мы встречались с ним раньше? Прибыл с минимальным сопровождением, как и договаривались, два адъютанта и четыре охранника. Наш человек

в Мукдене сообщает, что Танака принадлежит к умеренному крылу японского военного руководства, выступающему против эскалации конфликта с СССР.

Я кивнул. Такой собеседник мог оказаться восприимчивым к разумным доводам.

— Помните, — напомнил мне Александров, — официально вы представитель «Объединенного штаба китайских патриотических сил», а не советский эмиссар.

— Разумеется, — усмехнулся я. — Хотя мы оба понимаем, что эта фикция не обманет полковника Танаку.

— Конечно, но соблюдение дипломатических формальностей дает обеим сторонам пространство для маневра.

С этими словами мы вышли из машины и направились к амбару. Внутри горели керосиновые лампы, отбрасывая причудливые тени на бревенчатые стены. Посередине стоял грубо сколоченный стол, за которым уже сидел японский офицер в безупречно отглаженной форме.

Полковник Танака совсем не изменился, оставшись все таким же невысоким, подтянутым мужчиной лет пятидесяти с короткими седеющими волосами и проницательным взглядом. Его лицо, испещренное мелкими морщинками, хранило абсолютное спокойствие, но в глазах читалась напряженная работа мысли.

— Добрый вечер, господин представитель, — произнес он на безупречном русском, слегка поклонившись. — Благодарю за согласие встретиться.

— Здравствуйте, полковник Танака, — ответил я, усаживаясь напротив. — Полагаю, мы можем обойтись без лишних формальностей и перейти непосредственно к делу?

Японец едва заметно улыбнулся.

— В такой ситуации это представляется наиболее рациональным. Позвольте выразить позицию Императорской армии Японии. События в Дацине мы рассматриваем как серьезное нарушение японских интересов в регионе. В то же время мы понимаем сложившуюся ситуацию и признаем… — он на мгновение замолчал, подбирая слова, — впечатляющий характер вашей военной операции.

— Благодарю за оценку, — кивнул я. — Однако должен напомнить, что Дацинский район исторически китайская территория. Японское присутствие там никогда не было легитимизировано международным сообществом.

Танака слегка пожал плечами.

— Не будем углубляться в вопросы международного права, господин представитель. Я здесь не для исторических дискуссий. Императорская армия сохраняет значительные силы в регионе и способна организовать масштабное наступление для возвращения контроля над Дацином.

— В самом деле? — спросил я, прямо глядя в глаза японцу.

Танака выдержал мой взгляд.

— На самом деле, мы осознаем, что такая операция потребует неприемлемых жертв и несет риск полномасштабного конфликта с Советским Союзом.

— С китайскими патриотическими силами, — мягко поправил я.

— Конечно, — без тени улыбки согласился Танака. — Особенно после того, как эти китайские патриотические силы продемонстрировали обладание вооружением, которого нет ни в одной армии мира.