Непобедимый Боло
Шрифт:
Эммет сложил руки на груди. Она увидела следы улыбки, стягивающие возрастные складочки вокруг рта. Если бы не серьезность ситуации, это была бы полноценная улыбка.
— Знаешь, Бензи, ты очень умная девочка. И ты это знаешь. И любишь это показать. И ты знаешь еще что-то. Ты права. Проблема в том, что ты тридцать семь раз права.
Затем Эммет сделал то, что ей бы и во сне не приснилось. Он вынул из стола две цилиндрические стопки и бутылку виски. Наполнил стопки и одну из них придвинул к ней.
— Ты знаешь официальную версию, почему мы вдруг развернулись на Ньютерре-G. Противник неожиданно получил подкрепление и
— То, что произошло с Кейси, случилось еще тридцать шесть раз. Полный отказ во время боя. Движение кругами. Прекращение оборонительных действий. Отказ от самоуничтожения, сдача в плен! Если бы они были людьми, мы бы сказали, что они сошли с ума. Это случилось не вдруг, но после первых случаев эпидемия распространялась лавинообразно. Остальным было приказано отступить, затем их эвакуировали. Командование Сектора не видело другого пути их спасения.
Бензи присосалась к краю стопки. Ее прошиб холодный пот.
Человечество уже в течение тысячелетия полагалось на Боло. Судьбы машин и их создателей были объединены неразрывной связью. За тысячу лет эта реальность глубоко внедрилась в человеческое подсознание. Ощущение зависимости от гигантской машины стало одной из характеристик человеческой души. И мысль о возможности отказа или выхода из-под контроля вызывала бесконечный экзистенциальный ужас.
Поэтому люди делали всё что могли, чтобы повысить надежность этих машин, и преуспели в этом. Если не считать энергетической установки, мозг Боло был самой защищенной его частью. На случай возможного отказа было предусмотрено такое количество резервных систем, что Боло выходил из боя и своим ходом отправлялся на пост психотронной профилактики (ППП). Главной задачей психотронщиков было изобретение новых и совершенствование существующих функций, внедрение новшеств, изобретённых другими службами. После лабораторных и полевых испытаний новые коды вводились в действующих Боло и отправлялись производителям для внедрения в новые модели. Боло были надёжнее людей, потому что человек мог сойти с ума, а Боло — нет.
Бензи предположила вслепую:
— Может быть, какая-нибудь атмосферная или геологическая аномалия, сэр?
— Хотелось бы надеяться. Но наши машины там уже полсотни лет без всяких проблем. И еще одно обстоятельство: как только это случается с машиной, они перестают ее атаковать и обращают все внимание на другую. Они сразу узнают, что машина нейтрализована. Улавливаешь, умная девочка? Они как-то это делают. Раз у них это вышло, они будут применять то же самое повсюду, в каждом бою. Если мы не сообразим, в чём дело, и не остановим их, у нас нет шансов. Ты понимаешь? На очереди весь Конкордат.
Бензи залпом осушила рюмку. Он налил ещё.
— Еще проблема. Командование Сектора, кажется, не осознаёт серьезности ситуации. Они не хотят выносить сор из избы. Мол, невелика проблема, мы справимся сами... Как будто Джянни собираются ограничиться этим Сектором... Понимаешь, что это значит?
—
— Ну. Этот маленький, перегруженный, недофинансируемый, проржавевший пост. Всё на нас.
Он снова налил, чем удвоил ее ужас. Значит, он ещё собирается ее чем-то «порадовать».
— Вот такая перед нами задача. Поскольку я считаю её невыполнимой, для решения её потребуется самый гибкий ум, которым мы располагаем. Я поручаю это вам, Бензи. В вашем распоряжении будут все ресурсы, которыми располагает эта станция. Думаю, это означает ваше повышение в звании. У меня нет нашивок в данный момент. Я обеспечу вас ими, как только смогу. Это всё, майор Беназир Али, доктор психотроники. Я рад, что вы такая умная, потому что нам понадобится весь ваш ум, и даже больше.
— Вы не поверите! — Грушевидный жидковолосый капитан Берт Малрони, доктор психотроники, подлетел к группе психотронщиков мужского пола, скопившейся у охладителя питьевой воды. Они немного отступили при его приближении, как обычно: никто не горел желанием подставиться под полный выхлоп дыхания Малрони. — Смотрю это я, а Али Жаркие Щёчки как раз выходит в холл. Не знаю, что на меня нашло, но я пригласил её встретиться со мной вечером. Она согласилась!
Первой реакцией было всеобщее пучеглазие. Не заставили себя ждать и речевые выражения недоверия.
— Нет, правда! — уверял Малрони. — Через два года она наконец сказала «да»! Ребята, одолжите мне кто-нибудь хорошую рубашку. — Последовало молчание. Представление о том, как кожа Малрони входит в контакт с каким-либо предметом их туалета, вызвало у всех коллективный приступ чесотки.
— Боги малых матриц! — родил кто-то наконец.— Что-то неладное происходит. Действительно неладное.
Бензи сидела за своим столом, пыталась переварить всё происходящее и представляла, как она пишет: «Дорогая мамочка! Хорошая новость, меня повысили... плохая новость...»
Ее консоль пискнула. На экране появились слова:
Бензи, я никогда не видел тебя такой расстроенной... В чем дело???
— Макс. — Она тяжело вздохнула в сторону микрофона. — Здорово, приятель.
В чем дело??? Что случилось? Я наверняка могу чем-нибудь помочь.
— Конечно. Может быть. Я не знаю. Ты не захотел бы даже узнать...
Если это касается бригады Динохром, то я просто должен знать.
Единожды Боло — всегда Боло, подумала Бензи. И если от него даже голоса не осталось, а только один мозг в банке...
Марк XXX МХМ-823 не видел полей сражения. Он не прошел стендовых тестов моделирования, через которые проходили все Боло. Приговор гласил: «Хаотичное, необъяснимое поведение, заменить психотронный узел». Его мозг надо было отравить на демонтаж, и точка. Но Бензи заметила, чего не заметили другие. Существовало лишь одно объяснение его поведения и реакции во время тестов... Ей помогло то, что она незадолго до этого прочитала старинный рассказ, написанный еще в докомпьютерную эпоху большим мастером, размышлявшим о ещё не появившихся на свет машинах. МХМ-823 сопереживал. Каким-то образом его психотронная начинка ощущала человеческие эмоции. Вызванное этим рассеяние не позволило ему выдержать испытание.