Непобежденные

Фолкнер Уильям Катберт

– - Куда он выскочил, сукин этот мятежник?

Потом мы убегали и, оглядываясь, видели, как из нижних окон дома начинает выползать дым, а Лувиния все принималась на бегу рассказывать:

– - Сидит хозяин Джон на крыльце, а янки подъехали по клумбам и: "Скажи нам, браток, где тут мятежник Джон Сарторис живет". А хозяин Джон: "Чего?" -- и руку к уху приставил, и лицо такое сделал, как у дурачка, у дядюшки Фью Митчелла, а янки: "Сарторис, Джон Сарторис", а хозяин Джон: "Который? Чего который?" -- а когда уже видит, что у янки кончается терпеж, тогда: "А-а, Джон Сарторис. Так бы сразу и

сказали". А янки ему: "Ах ты, олух тупорожденный!" -- а хозяин Джон: "Ты чего? Ты чего?" -- а янки: "Ничего! Показывай, где Джон Сарторис, пока самому тебе петлю на шею не накинул!" А хозяин Джон: "Сейчас, дай лишь обуюсь", -- и уходит в дом вприхромку, и бегом ко мне по холлу: "Лувиния -- сапоги и пистолеты. Береги мисс Розу и детей", и потом я на крыльцо иду, но я ж только негритянка. И янки: "Врет эта женщина. По-моему, то Сарторис и был. Езжай-ка глянь по-быстрому в конюшню -- не стоит ли там соловый жеребец"...

Но тут бабушка остановилась, повернулась, затрясла Лувинию за плечи:

– - Да замолчи! Замолчи! Ведь ясно же, что Люш им показал, где серебро зарыто. Зови Джоби. Быстрей!

Повернула Лувинию лицом к хибарам и шлепнула по спине -- в точности как отец повернул и шлепнул мою лошадь, когда, выскакав на холм, мы наткнулись на янки; а сама бабушка хотела кинуться обратно к дому, но тут уж Лувиния вцепилась и держит ее, а бабушка рвется бежать.

– - Нельзя ж туда, мисс Роза!
– - Лувиния ей.
– - Баярд, держи ее; помоги, Баярд! Они ж ее убьют!

– - Пустите меня!
– - говорит бабушка.
– - Зови Джоби! Люш показал им, где зарыто серебро!

Но мы держит ее; она сухонькая, легкая и крепкая, как кошка, но мы держим. Дым пошел теперь клубами, и шумит что-то или кто-то, а может, это общий звук от янки и пожара. И тут я увидел Люша. Идет из своей хибары -- за плечом пожитки, увязанные в пестрый платок, -- а за Люшем Филадельфия, и на лице у Люша то же выражение, что прошлым летом, когда он вернулся ночью от янки и мы с Ринго смотрели на него в окно хибары. Бабушка перестала вырываться.

– - Люш, -- проговорила бабушка.

Он остановился, как во сне; глянул глазами, нас не видящими -- или видящими что-то недоступное для нас. Но Филадельфия-то нас увидела и спряталась за спину Люша.

– - Я его удерживала, мисс Роза, -- сказала она, взглядывая на бабушку.
– Бог мне свидетель, удерживала.

– - Люш, -- сказала бабушка.
– - И ты с ними уходишь?

– - Да, -- сказал Люш, -- ухожу. Меня освободили; сам Господень ангел провозгласил меня свободным и генерала дал, что поведет через реку

Иордан{22}. Я больше не принадлежу Джону Сарторису; я принадлежу себе и Богу.

– - Но серебро ведь принадлежит Джону Сарторису, -- сказала бабушка.
– - По какому же праву ты отдал его?

– - Вы право спрашиваете?
– - ответил Люш.
– - Где Джон Сарторис? Он пускай приходит спрашивает. А Бог его спросит, кто ему давал право меня подневолить. Пускай тот, кто меня зарыл во тьму кромешную, спрашивает, по какому праву меня откопали на волю.

Люш говорил не глядя -- он и не видел нас, по-моему. И пошел мимо нас.

– - Бог свидетель, мисс Роза, -- сказала Филадельфия.
– - Я удерживала. Одерживала.

– -

Не уходи, Филадельфия, -- сказала бабушка.
– - Пойми же, он ведет тебя на страдания и голод.

Филадельфия заплакала.

– - Я знаю. Знаю, не может то быть правдой, что ему насулили. Но он муж мне. И, значит, надо идти с ним.

Они пошли дальше. Вернулась Лувиния, встала позади нас вместе с Ринго. Медленно клубился желтый дым, и закат подкрашивал его своей червонной медью -- такой цвет бывает у облачка пыли, взбитой ногами путников, -- и дым, всклубясь дорожной пылью, восходил затем ввысь, повисал, чтоб раствориться в небе.

– Сволочи, бабушка!
– - вырвалось у меня.
– - Сволочи янки!

И мы все трое -- бабушка, и я, и Ринго -- закричали вместе:

– - Сволочи! Сволочи! Сволочи!

РЕЙД

1

Записку эту бабушка написала красно-лиловым соком лаконоса.

– - Ступайте с ней прямо к миссис Компсон и прямо возвращайтесь домой, -сказала бабушка.
– - По пути нигде не останавливайтесь.

– - Пешком то есть?
– - сказал Ринго.
– - Вы хотите, чтоб мы топали пешком все четыре мили в Джефферсон и потом обратно, а эти две лошади чтоб стояли даром на дворе?

– - Они не наши, -- сказала бабушка.
– - Я их должна сберечь и возвратить.

– - Это называется у вас беречь -- отправляться на них незнамо куда и на сколько...
– - сказал Ринго.

– - Чтоб выпорола, захотел?
– - сказала Лувиния.

– - Нет, мэм, -- сказал Ринго.

Придя в Джефферсон к миссис Компсон, мы отдали ей записку, взяли шляпку, зонтик и ручное зеркальце и воротились домой. Днем повозку смазали, а вечером после ужина бабушка, опять макая перо в ягодный сок, записала на бумажке: "Полковник Натаниэль Дж. Дик, ...и кавалерийский полк из штата Огайо", сложила бумажку и булавкой прикрепила к платью изнутри.

– - Теперь уж не забуду, -- сказала она.

– - А забыли б, так эти озорники вам напомнили бы, -- сказала Лувиния.
– Уж им-то не забыть, как он вошел как раз вовремя, не дал солдатам выхватить их из-под вашей юбки и приколотить к конюшенным воротам, как две шкурки енотовых.

– - Да, -- сказала бабушка.
– - А сейчас всем в постель.

Мы жили теперь у Джоби; к потолочной балке прибили одним краем стеганое красное одеяло, поделив хибару на две комнатки. Рано утром Джоби подал повозку; бабушка вышла в шляпке миссис Компсон, поднялась на сиденье и велела Ринго раскрыть над ней зонтик, а сама взяла вожжи. Тут все мы повернули головы к Джоби; он засовывал в повозку, под одеяла что-то железное -- остаток трофейного ружья, несгоревший ствол, который мы с Ринго нашли на пепелище.

– - Что это?
– - спросила бабушка. Джоби не поднял глаз.

– - Увидят -- дуло высунулось, и подумают, ружье чин чином, -- сказал Джоби.

– - И что же дальше?
– - сказала бабушка.

– - Я пособляю, как могу, чтоб серебро вернуть и мулов, -- сказал Джоби, ни на кого не глядя.

Лувиния молчала. Они с бабушкой только смотрели на Джоби. Помедлив, он убрал ружейный ствол из повозки. Бабушка подняла вожжи.

– - Возьмите с собой Джоби, -- сказала Лувиния.
– - Хоть кучер будет.