Непобежденный
Шрифт:
– Может, до дверей квартиры сумки донести?
– Нет-нет, я там сама справлюсь, спасибо вам, Саша.
Спустился вызванный ею лифт, он погрузил в него сумки и пакеты, спросил:
– Когда вы будете на рынке в следующий раз? – спросил я.
– Не знаю. Ближе к Рождеству, наверное.
– Я найду вас.
Катя ничего не ответила, только неопределенно пожала плечами.
Когда она уехала в лифте, он вернулся к автомобилю, завел его и ещё какое-то время не отъезжал, глядел на три ее окна, в одном из которых, самом крайнем, с балконом, горел яркий свет. Спустя какое-то время загорелся свет в другом окне, крайнем от подъезда.
V
Поднявшись в лифте на свой этаж, подтащив к двери сумки, Катя отперла своим ключом входную железную дверь, громыхнув железом, вошла в прихожую, втащила сумки, внесла пакеты, составила у стены. Никто её не встретил, никто даже не услышал, как она вошла, не услышал грохота железной двери. В квартире стоял чад от табака, и в комнате слева гремела музыка. «Опять прокурили квартиру»! – с досадой подумала она.
Комната сразу напротив входной двери, чуть наискосок налево, это её комната, крохотулька в десять квадратов. Следующие две комнаты по левую сторону от входной двери – смежные. Дальнюю комнату, самую большую, с лоджией, занимал бывший муж, в ближней, где стоял телевизор, обитали сыновья, старший из которых привел в их семью подружку, и она теперь обитала у них постоянно. Там теперь, судя по громкой музыке, были гости, – оттуда, кроме музыки, слышались смех и громкие голоса. За эти восемь лет после развода с мужем вышло так, что их совместное проживание с взрослыми сыновьями разделилось на три ячейки, разнородных и даже враждебных друг другу – муж, она и дети, жившие каждый сам по себе, каждый в своих углах.
Настроение у нее сразу упало. Хоть домой не приходи совсем! «Уеду… уеду от них от всех! – вдруг мгновенно набежало раздражение. – Уеду куда-нибудь подальше!»
Очень часто, возвратившись с рынка домой вот так же, как сегодня, Катя дома заставала толпу молодёжи, своих сыновей с их подругами и дружками. Они пили пиво – любимое теперь занятие молодежи. И это стало уже системой, образом их жизни.
Открылась дверь, – громкая музыка выплеснулась в прихожую вместе с табачным дымом. Из комнаты вышел младший сын, семнадцатилетний Алексей. Увидел мать, спросил:
– Мам, пожрать чего-нибудь принесла?
– А вы разве ничего не сварили?
– Продуктов никаких нет, мам.
– Как нет? Я только позавчера полный холодильник затарила.
– Все съели, мам. У нас сегодня Кирилл с Женей были, потом Лена со своим парнем, а сейчас Дима с Юлей и я с Галей сидим, пиво пьем.
– Гречки бы сварили или кашу рисовую с курицей.
– Мам, мы в обед сварили курицу и съели, всего лишь по кусочку всем хватило.
– Вы, сыночки мои дорогие, обнаглели без конца и без края. А я что, у вас добытчица, да? Вы два здоровых парня сидите на моей шее вместе с вашим папашей и каждый день спрашиваете, что я вам принесла поесть! А о обо мне вы подумали, что я могу прийти голодная?
– Мам, ну что ты сразу с порога начинаешь канючить?
– Где отец?
– Пьяный спит в своей комнате.
– Почему вы опять накурили в квартире? – с раздражением спросила она, проходя в кухню, а затем открывая дверь в уборную.
– Мам, это не мы, а батя. Мы в своей комнате курим.
– А из вашей комнаты дым не идет в другие комнаты? Я просила вас только об одном, чтобы курили на балконе или на лоджии, в коридоре, наконец! Неужели это так
– Мам, это не мы, это батя.
– Уеду я от вас! Уеду! Устала от вас, бездельников, нерях, эгоистов!
– Мам, ну ты опять завела свою старую песню?
Вышел из комнаты старший сын Димка. Наверное, услышал разговор в прихожей и догадался, что пришла мать.
– Дима, что же это вы? Накурили в квартире, в туалете, как вам не стыдно! Я же вас всех просила не курить в квартире!
– Мам, это не мы! Это папаша.
– Я даже не хочу слышать никаких оправданий! А зачем прокурили зал?
– Это, мам, наша комната.
– Здесь нет ничьих комнат, здесь всё общее! – закричала она. – А там, между прочим, стоит телевизор, это вам известно, и я, между прочим, его смотрю. А из зала дым просачивается по всей квартире!
– Купи себе, мам, новый телевизор.
– Что-о? Это вы купите себе новый телевизор! А меня и этот устраивает!
– Ну, о чем ты говоришь, мам, ты же знаешь, что у нас нет денег.
Сразу же подумала о том, что вот только пришла домой, а радости нет – сразу напряжение, досада, дикий эгоизм сыновей, от которых нет ни радости, ни помощи, а только одни проблемы. Даже дом уже как бы не свой дом, не крепость, защищающая от разных жизненных невзгод. Ее материнская деликатность и прежде выходила ей боком в семье, а теперь и подавно. Деликатничать надо в меру, да и с теми, кто понимает и ценит, что с тобой обходятся деликатно, уважают твои права, твои чувства, твою территорию, личное твое пространство. А ей из-за ее деликатности совсем сели на шею и бывший муж и дети со своими подружками и дружками.
Она прошла в свою комнату, затащила сумки. Тут увидела, что товар, хранившийся в баулах дома в углу, находится ненадлежащим образом, не так, каким она его оставила, уходя на рынок. Опять лазили в сумки без спросу и что-то наверняка растащили, наверняка самое ходовое и денежное.
Так и есть! Нет коричневого женского кожаного плаща с подстежкой из последней партии и кожаной куртки, – эту, конечно же, Алешка припрятал. Он после окончания средней школы ничего не делал, не хотел учиться и никуда не пытался трудоустроиться, ждал призыва в армию.
Это был самый больной вопрос в ее деле – на рынке не предусмотрены были складские помещения, приходилось товар хранить дома, а он растаскивался домашними. То муж продавал что-то за бесценок и пропивал, то младший сын продавал и тратил на развлечения, а может быть, и прокуривал. А то старшенький сын дарил своей подружке или запасались какой-нибудь вещичкой впрок. Мамка поедет в Китай, считали они, ещё привезет, и даже ещё лучше привезет.
До поры до времени она терпела, но сейчас терпение ее лопнуло. Выходит, что у нее теперь совсем нет дома! Хоть запирай свою комнату на ключ!
Она открыла дверь в комнату сыновей – здесь стоял дым коромыслом, за столом сидела компания из шести человек, а на столе – пластиковые бутыли с пивом и с остатками еды. И гремела невыносимо музыка. Она подошла и выдернула шнур из розетки у музыкальной приставки.
– Я вас просила не растаскивать мой товар! Я вас просила, чтобы вы дали мне подняться, а вам наплевать на всё! – закричала она на сыновей. – Кто из вас снова шарился по моим сумкам?
– Мам, ну что ты жадничаешь? Мы взяли каждый себе по вещичке, ну не убудет же у тебя…Лёха взял куртку, а я для Юли плащ взял, он ей в самый раз, – ответил ей старший сын.