Непокорная для тирана

Марика Ани

Перекатившись, оставляю Крис одну и выхожу в гостиную. Подхватив аппарат, смотрю на пропущенные. Матерюсь себе под нос. Только родственников мне сегодня не хватало. Телефон в руках вновь оживает.

— Семь раз позвонила, неужели кто-то умер? — отвечаю на звонок и, зажав гаджет между ухом и плечом, закуриваю.

— Здравствуй, Саид, — раздается почти равнодушный голос матери. — Ты прав. Умер. Твой дедушка.

Хочется выругаться в голос, но приходится лишь затянуться сильнее. Подхватив бокал

с алкоголем, выхожу на балкон. Нужно остыть немного.

— Как бы ты ни отрекался от нас, ты должен присутствовать на похоронах и поминальной службе, — давит мать на наши традиции и обряды, которые до сих пор сохранились.

— Я вряд ли успею на похороны, — замечаю, прислонившись к перилам.

— Твой отец в тюрьме. Камиля похоронили, — мама наигранно всхлипывает, пытается продавить эмоциями. Только не действуют они на меня. Ничего из фальши Валиевской не трогает. — Ты остался за старшего и должен взять ответственность за семью. Бабуля не похоронит его без тебя. Прояви уважение к старикам и прилети до заката.

Напоминание о бабуле заставляет меня передумать. И я нехотя соглашаюсь прилететь. Затушив бычок и замёрзнув окончательно, захожу в гостиную и удивлённо останавливаюсь.

Девчонка сидит за кухонным островком и очень сосредоточенно клеит скотчем разорванные надвое купюры. Подбираюсь к ней, обхожу. Даже не слышит, настолько старается. Кладу обе руки на стол, закрывая её со спины. Нависаю, устраивая подбородок на макушке. Вздрагивает и сопит смешно.

— И что ты делаешь? — спрашиваю тихо.

— Не хочу быть тебе должной, — бурчит, возвращаясь к поклейке. — Сейчас закончу, осталось всего три купюры. Их в любом банке можно обменять.

— Завтра мы летим на похороны, — огорошиваю, и девчонка замирает. Вскидывает голову, смотря снизу вверх. — Загранпаспорт имеется?

— А мне обязательно лететь с тобой? Давай лучше я тебя тут подожду, только деньги корейцу оставь. Иначе нас точно убьют, пока ты там кого-то хоронишь.

— С корейцем твоим улажу вопрос утром. И ты полетишь, Крис!

— В качестве кого? Ты же понимаешь, что у твоей семейки вопросы появятся. И мы договорились, что не афишируем наше взаимовыгодное сотрудничество! — заводится девчонка. Кулаки сжимает.

— Сыграешь невесту как надо — спишу одну неделю, как за две.

У Кристины лицо от удивления вытягивается. Она вскакивает, поворачивается ко мне, взбирается коленями на стул, чтобы повыше быть. За плечи хватается, заглядывает в глаза.

— Повтори-ка. Мы проведем с твоей семейкой целую неделю, и по приезде останется всего две недели?

— Да, всё так.

— Согласна! Только если встречу твою сестру, не обижайся. Вырву ей все волосы по одному! — восклицает девчонка и улыбается так радостно, аж в душе противно что-то скрипит, явно сердце заржавевшее.

—

Не волнуйся, она, скорее всего, не прилетит, — хмыкаю, подхватываю за бёдра, на себя тяну и заставляю оплести торс. — И кто-то мне за свою работу задвигал. Оказывается, можешь и на неделю оставить её.

— Я сейчас на больничном три дня. Могу завтра съездить в поликлинику и договориться, чтобы продлили ещё на пять дней, — ворчит, цепляясь за шею.

— Может, на месяц договоришься?

— Это что же за простуда такая, которая месяц лечится? Да и меня тогда точно попрут из салона, — выгибает бровь скептически.

— Так, мозг мне сейчас не взрывай. Завтра отвезу домой, продлишь больничный, а я решу вопрос с выходными в твоём салоне. Чемодан собери. Надеюсь, у тебя есть ещё какие-нибудь тёмные наряды, кроме этого убожества? — щёлкаю по задравшемуся подолу недоплатья.

— Есть, — бурчит, глаза закатив.

— Будь готова к полудню. И ещё кое-что. Тебе нужно быть послушной, примерной спутницей, куколка. Мы едем туда, где женщина ведет себя тихо, смирно и остаётся в тени своего мужчины. Ты ведь помнишь мои условия?

— Тогда тебе другую поискать придётся, — зарывается в волосы на затылке, запуская разряды по позвоночнику до самой поясницы. И я опять на взводе, как чёртов подросток. — Я не умею играть послушную трепетную лань. Я вспыльчивая и агрессивная. Молчать не стану, если меня обижать начнут.

— Будут обижать, можешь ответить, — усмехаюсь, целуя в пухлые губы. — А теперь спать. Завтра слишком много дел. Снимай свои тряпки.

Спустив с рук, хлопаю по попе.

— Хватит драться! — дёрнувшись, огрызается и сбегает в ванную.

В спальню иду, раздеваюсь и, скинув на пол покрывало, устало вытягиваю ноги. Крис появляется через несколько минут. Замирает в моей футболке у порога. Переминается с ноги на ногу.

— Чего ждёшь? — спрашиваю, подложив руку под голову.

— Я на диване посплю, только дай одну подушку.

— Что опять началось? — завожусь с пол-оборота, девчонка глаза закатывает, обреченно вздыхает и подходит ближе.

— Ты голый! — возмущается. Не обращаю внимания, дёргаю на себя.

— А ты слишком одета. Ладно, на сегодня прощаю.

Обнимаю эту маленькую вреднючку, наваливаюсь. А она пыхтит, пытается скинуть меня, отвоевать больше пространства.

— Будешь ёрзать, я могу не сдержать своё слово, — шепчу, прикусывая хрящик уха, сразу же замирает, только дышит злобно.

Засыпаю на удивление довольно быстро. Просто отключаюсь. И впервые меня не преследуют воспоминания прошлого, дурацкие сны и прочая ерунда.

До самого утра не просыпаюсь. Только когда под боком начинают ворочаться, нехотя открываю один глаз, чтобы прихлопнуть раздражитель.