Непокорная для тирана

Марика Ани

Саид не мешает изучать самолёт, но я вижу, как он наблюдает за мной из-под опущенных ресниц со снисходительной улыбкой. Наверное, считает бедной провинциалкой. Хотя я, в отличие от него, коренная петербурженка!

Как только самолёт взлетает, Валиев отстёгивает мои ремни безопасности и тянет на себя.

— Саид, — пытаюсь остановить натиск. Упираюсь об плечи.

— Ты правила забыла? — рычит и всё-таки пересаживает на свои колени. — Мне напомнить?

— Не надо!

Вздрагиваю от прикосновения горячей ладони к пояснице. Он уже пробрался под толстовку

и оглаживает чувствительную кожу. Выгибаюсь вперёд, стараясь увернуться от касаний, только прижимаюсь к его груди сильнее.

— И, кстати, ты не имел права бить моего брата, — всё ещё пытаюсь увести тему в другое русло, хоть и чувствую, что проиграю эту битву. Моё тело слишком остро реагирует на близость этого мужчины.

— Он ещё легко отделался, — хмыкает Саид и тянет за заколку, распуская мои волосы. — Я свою часть выполнил, куколка.

— Спасибо, — бурчу. Прекрасно понимая, что мне не отвертеться совершенно точно от нашего дурацкого договора. Теперь я должна ему. — Вдруг стюардесса зайдёт, мы ведь на похороны едем. И про справку я не шутила.

Валиев тянется к карману и бросает на соседнее кресло пачки презервативов.

— Если тебе моего слова недостаточно. Есть проверенные способы избежать нежелательных последствий, — выдаёт он жёстко. В волосы зарывается все пятернёй, корябает кожу головы и тянет на себя.

Наши губы сталкиваются довольно болезненно. Мой писк тонет в предупреждающем рыке, а после все барьеры сметаются в глубоком и развратном поцелуе.

Мужчина тянет за край толстовки, лишь на секунду отрывается от губ, давая необходимый кислород, и, стянув верхнюю одежду, вновь набрасывается. Его руки везде: гладят, корябают, сжимают, к себе прижимают. И я в них превращаюсь в мягкий воск, что плавится от каждого прикосновения.

Ёрзаю по упирающемуся в меня через спортивные штаны бугру и стону. Прижимаюсь теснее, всхлипываю, ногтями впиваюсь в смуглую кожу шеи.

— Раздень меня, — с улыбкой приказывает Валиев, прикусывая нижнюю губу. — Давай, девочка, будь послушной.

Естественно, мне хочется огрызнуться. Но нет, я выпрямляюсь, продолжая сидеть на его коленях. Назад откланяюсь. Мужские ладони придерживают и служат опорой. Облизнув губы, расстёгиваю пуговицы рубашки. Дёргаю полы, вытягивая их из заправленных брюк, и, распахнув, провожу ногтями по груди с лёгкой порослью. Сама не замечаю, как наслаждаюсь процессом. Ощущаю, как под пальцами каменеют мышцы.

Саид большой. Не только высокий, но и широкий в плечах. У него просто стальные мышцы и прекрасный рельеф. И нет, он не перекачен. Но очень похож на боксёра. Возможно, занимался им в прошлом. Но мне безумно нравится его касаться. Любоваться. И даже вдыхать.

— Продолжай, — голос ниже становится, добавляется хрипотца, от которой я сильнее завожусь. Рубашка летит на соседнее кресло, прямо на разбросанные презервативы и мою толстовку.

— Как мне продолжить, если ты сидишь? Так не очень удобно раздевать, — смотрю, нерешительно спускаясь к ремню.

Саид легко за талию приподнимает меня, ноги разводит и опускает. Я оказываюсь

между его ног на коленях. Краснею. От злости, не иначе.

— Постарайся, Криси, и удиви меня, — в глазах Валиева вспыхивает нечто порочное и подчиняющее. По-другому не объяснить, почему я тянусь к его паху.

Дёргаю молнию на ширинке, вожусь с ремнём. Он приподнимается, помогая мне стянуть брюки до щиколоток. Боксеры приспускает сам, и перед моим лицом оказывается готовый к труду и обороне член.

Это так порочно, пошло. И неправильно… Я ведь могу отказаться? Могу оттолкнуть или встать. Только продолжаю стоять на коленях между его разведенных ног.

Саид не торопит, мою реакцию отслеживает и, обхватив член, водит пальцами вверх-вниз. Это простое действие как-то странно отражается во мне. Губы облизываю, замечая, как появляется капелька смазки. Неосознанно тянусь. Обхватываю пальчиками и двигаю, как он это делал секундой раннее. Валиев в волосы зарывается, не давая мне передумать, и тянет на себя.

— Я никогда не… — сглатываю, поднимая глаза. Хоть и была в отношениях, но до минета не доходило.

— Я подскажу, как мне нравится, — мягко усмехается мужчина, и я поддаюсь. Прижимаюсь губами к головке.

В дрожь бросает, когда тяжёлая плоть скользит по языку. Саид давит, заставляя принять его глубже. По ушам бьёт его хриплый стон, злорадное удовольствие течет по венам. Его реакция меня опьяняет. Я смелее смыкаю губы, изучаю собственные возможности. Меняю ритм.

Валиев сильнее волосы сжимает и направляет, дышит тяжело, сам толкается ещё глубже, и я давлюсь. Он сразу же меня отстраняет, будто не потерял совсем голову.

— В порядке?

— Да, — киваю, восстанавливая дыхание, и опять тянусь.

Саид прикрывает глаза и полностью отдаёт власть в мои руки. То есть губы. Не давит, лишь иногда толкается. И стонет. Он совсем не стесняется выражать свои эмоции. Матерится, шипит, стонет.

И только от его слов меня всю жаром охватывает, я в раж вхожу, глубже принимаю и ёрзаю, так как сама завелась не на шутку.

— Вот так, малышка, — хрипит сквозь зубы Саид, откидывая голову назад.

Челюсть уже ноет от напряжения, но я не отстраняюсь. Двигаю головой, пальцами ласкаю мошонку. Язык высовываю. Его плоть будто увеличивается и твёрже становится.

Валиев смачно ругается, тяжёлой ладонью за затылок придавливает и кончает. От неожиданности слегка давлюсь и проглатываю всё. Я явно под каким-то воздействием, потому что ощущения, будто сама получила удовольствие. Низ живота предательски тянет, влажные складочки пульсируют.

Саид больше не удерживает меня. Расслабленно откидывается в кресле, прикрыв глаза. Отстранившись, смотрю мутным взглядом на мужчину. Марево возбуждения слегка притупляется, зато накрывают дурные мысли. Сама себя накручиваю. Вот и дошла я до дна. Стою на коленях ради чёртовых денег. Опускаю голову. Мне почему-то не по себе становится от всей этой обстановки. Оттолкнувшись, хочу подняться. Но только мужчина за руку перехватывает, помогает встать, но не даёт уйти.