Непокорное сердце
Шрифт:
С его стороны эти слова являли собой утонченную жестокость.
– Идите к черту! – вспылила Шана. – Зачем вы привели меня сюда?
– Затем, принцесса, чтобы продолжить наше знакомство, – сказал Торн, вожделенно улыбаясь, и при этом низко поклонился, откровенно смеясь над ней.
Девушка смерила графа полным презрения взглядом.
– Вы об этом пожалеете, – равнодушно произнесла она, – за мной придут.
Он рассмеялся и, небрежно опираясь ногой о камин, произнес:
– Миледи, вы забываетесь! Они считают вас мертвой! Жертвой, павшей
– Тем более, у моих людей есть основания искать вас, граф Вестен. Они потребуют расплаты за мою смерть и обнаружат, что вы держите меня здесь против моей воли!
Торн оставался равнодушным.
– Если ваши люди и отправятся вам на помощь, то этого совсем не стоит бояться. В Мервине я видел всего лишь горстку рыцарей и кое-как вооруженных людей.
В ярости Шана вскочила на ноги.
– Благодаря вам! – с горечью воскликнула она. – Но Барис найдет вас и тогда, милорд, вы получите по заслугам!
– Барис? – темная бровь графа поползла вверх.
– Да, мой жених! Он добьется справедливости, обещаю вам!
Торн пожал плечами, но не потому, что на него подействовала ее угроза.
– Если он и придет, то я готов к встрече с ним.
У Шаны не оставалось сомнений – де Уайлд считал это невозможным. Девушка сердито посмотрела на его плотно сжатые губы. Казалось, что у графа на все готов ответ. Будь проклята эта английская сволочь! Шана готова была взорваться от гнева, когда заметила, что Торн чуть не рассмеялся, глядя на ее мятежный вид.
– Ну, миледи, не дуйтесь так.
– Я не дуюсь! – вспыхнула Шана.
– А я думаю, что дуетесь. Вы расстроены, – подчеркнут медленно заговорил Торн, – потому что все произошло не так, как вы рассчитывали. Вы были чересчур самонадеянны, заманив меня в свой капкан. Однако должен согласиться, что я оказался в дураках, попав в вашу ловушку.
– Да, милорд, в этой роли вы были бесподобны!
Так как она ничего не добавила, Торн продолжил:
– Вы правы, конечно. Однако я хотел вам сказать, что наконец решил, как мне поступить с вами.
Его глаза сузились и внимательно следили за пленницей. Граф погладил подбородок, делая вид, что размышляет.
– Я знаю, – неожиданно заявил он, – мы могли бы потребовать хороший выкуп у вашего жениха. – Немного помолчав, Торн продолжил. – Или можно использовать вас в качестве заложницы. Да, заложницы! В обмен на обещание вашего дяди Левеллина возобновить дань королю Эдуарду. Уэльсцы пойдут за ним, и все будет как прежде.
– Вы недооцениваете наш народ. Мы сражаемся не ради славы, почестей и богатства, а потому, что презираем, правление англичан, всегда презирали, и будем презирать. Вряд ли мой дядя Левеллин придет мне на помощь, – холодно подчеркнула она. – Он редко бывает в хороших отношениях со своими братьями. Брата Овейна дядя посадил под замок, а брата Дэвида отдал много месяцев тому назад в руки англичан, провозгласив себя правителем Уэльса.
– А, типичный уэльсец! Только Левеллин предпочел сражаться не с врагами, а с братьями!
В отличие от графа
– Мой отец не имел притязаний ни на земли, ни на власть, как дядя, – сказала она непреклонно. – Именно по этой причине он переехал в Мервин много лет назад и виделся с Левеллином только когда тот просил денег или оружия. Я не думаю, что к племяннице дядюшка отнесется лучше, чем к братьям.
Как только последние слова слетели у нее с языка, Шана, хотя и поздно, вдруг осознала, что именно этот факт может стоить ей жизни.
– Неужели? – пробормотал граф.
У Шаны задрожали руки, когда она заметила, что он понял причину ее замешательства.
– Я вижу, вы поняли, что у вас нет возможности возвратиться, принцесса. Но можете быть спокойны, миледи, я не воюю с женщинами и детьми.
– Да, конечно! Вы предпочитаете убивать людей, у которых нет оружия и возможности ответить вам. Вы нападаете на беззащитных! Говорите, что у меня нет возможности вернуться? Тогда… Тогда просто убейте меня и дело с концом! – От отчаяния Шана сжала кулаки, словно бросала графу вызов. Если он собирается убить ее, то пусть делает это поскорее, молила она Бога, так как чувствовала, что мужество быстро покидала ее.
Торн покачал головой, глядя прямо в лучистые глаза девушки. Сначала эта леди открыто игнорировала его, угрожала, а теперь осмелилась бросить ему вызов, почти потребовав убить ее и как можно скорее. Неужели она действительно такая храбрая, или просто дура?
Де Уайлд криво усмехнулся.
– Сильно сказано, – заговорил он с нарочитой хрипотцой. – Но какое-то чувство подсказывает мне, что вы по-настоящему не испытали ни физической, ни душевной боли, принцесса. Вы мало знаете о жизни и смерти, иначе не стремились бы так к своей кончине.
– Вы думаете, что я не знакома с душевной и физической болью? – воскликнула Шана с жаром. – Будьте вы прокляты, де Уайлд! Мой отец умер у меня на руках, а его кровь текла по моим пальцам. Я видела горы трупов на полях, покрасневших от крови. А теперь еще и вы желаете превратить мою жизнь в ад!
О, как она уверена, что все обстоит именно так. Губы Торна сжались, но он ничего не ответил. Граф заподозрил, что это, может быть, просто уловка, чтобы вызвать его сочувствие. Но нет, она не станет плакать, умолять и просить прощения, понял он. Однако Торн надеялся увидеть хотя бы ее слезы, и этого оказалось бы достаточно, чтобы успокоить его раненное самолюбие.
– Ну, милорд? Вы не станете отрицать, что уже решили мою судьбу? Верните меня за выкуп Барису или предложите в качестве заложнице моему дяде? Или измените, свое решение и пригласите священника, чтобы я могла исповедоваться перед смертью? – Шана не скрывала ни скорби, ни ненависти. Ее раздражало то, что она находится в руках этого человека. И может быть, это было глупо, но девушка решила, что лучше испытать гнев, чем унизительный страх.
– Отдыхайте, миледи. Священник не понадобится. Что же касается всего остального, то я еще ничего не решил.