Непокорный талисман

Цокота Ольга Павловна

Незнакомец в раздумье потер подбородок и снова вперился в обливающегося потом от страха Симорина:

— То есть, вы, дорогой наш, в данном случае бессильны?

— Вы меня не поняли! — чародей постарался придать голосу звучность и даже пустил грозовые сполохи вдоль рукавов синей хламиды. На человека с мышиными волосам это не произвело абсолютно никакого впечатления. Ржавые буравчики источали пренебрежение и насмешку.

— Мне требуется время, — убеждал его колдун. — Чары этой земли всегда обладали невероятной силой. Недаром остальные черные маги нашей страны сразу

же отказались от этого задания. Лишь я решил взяться за него, и, уверен, сумею довести дело до конца. Империя падет под ноги нашему великому хану или…

— … или под ноги ему падет голова одного нерадивого колдуна, — хлестко заметил посланец Солнцеликого. Щуплый человечек, казалось, стал выше ростом, плечи его распрямились, глаза обдавали таким холодом, что Симорин сник, съежился, и его хвастливые слова прозвучали неуверенно и неубедительно:

— Я единственный, кто сумеет обессилить и свалить Имперское Светлоземье.

— Удачи! — саркастическое пожелание звучным плевком припечатало уязвленное самолюбие колдуна. И невзрачный человечек с мышиными волосами исчез из дворца так же незаметно, как и появился.

А Симорин долго еще мерил шагами свой просторный кабинет. Настроение было испорчено окончательно. Колдун и сам понимал, что его успехам пришел конец. Он пытался нащупать ниточку, чтобы распутать, наконец, клубок неудач. Остановившись перед серебряным зеркалом в драгоценной оправе, опять поправил кружево на шее. Поколебался немного и направился к большому хрустальному шару, покоившемуся на невысокой круглой колонне сандалового дерева.

Прежде всего, он опустился на пол в позе "риг" и начал медитировать. Когда знакомое покалывание в кончиках пальцев возвестило о предельной концентрации энергии, он медленно поднялся, не позволяя силе расплескаться, и возложил руки на холодную хрустальную окружность. Тянулись долгие мгновения, но матовая поверхность оставалась тусклой и безжизненной.

Чародей вопросил снова теперь уже, назвав другое имя разыскиваемого, но с тем же результатом. Наконец, уже не надеясь на удачу, колдун в третий раз воззвал к темным силам.

Внезапно хрусталь стал прозрачным и живым, внутри магического ока заклубился желтый туман, затем пелена рассеялась, и проступило лицо подростка: еще не утративший детской округлости овал лица с твердым подбородком и ясными синими глазами. Склон горы позади мальчика лежал бугристой спиною огромного медведя.

Юнец взволнованно крикнул невидимому собеседнику:

— Михель! Мой амулет упал в расщелину.

— Сейчас, сейчас, мой господин, я прикрою вас. — отозвался старческий голос. Изображение дрогнуло и исчезло.

— Что ж, недаром я был убежден, что с волчонком все не так просто. Значит, его пестун Михель не просто ведун, а сильный чародей, — хмыкнул Сидорин, — Теперь не стоит удивляться тому, что даже мне не удалось отследить их путь. Однако, нынче мальчишка в моих руках! Склон горы Локис не перепутать ни с чем, — он удовлетворенно потер руки. Еще раз прошелся по комнате. Вновь теперь уже весьма самодовольно оглядел свое изображение в полированном серебре. К нему вернулись уверенность и спесь. Трижды хлопнув

в ладоши, повелел немедленно возникшему слуге вызвать Накира.

Чернобородый воин явился незамедлительно. Он выглядел непривычно подавленным. И это встревожило колдуна настолько, что Симорин снизошел до расспросов.

Накир отвечал скупо. Ему было неловко признаваться в таких, по его мнению, чисто женских слабостях, как головная боль и кошмары, мучающие по ночам:

— Мне все чудится, позабыл что-то важное. Во сне память возвращается, но с нею появляется нелепая уверенность, что я совершил нечто злое и скверное. Утром же все забываю, но тяжелое чувство не покидает.

— Подойди ко мне поближе, — мягко, чуть-чуть нараспев произнес чародей. Он внимательно посмотрел в глаза собеседнику, сделал несколько пасов, и с его губ слетела и поплыла к воину замысловатая вязь слов, шипящих, как змеи.

Взгляд Накира стал пустым и бездумным. А когда он очнулся от транса, снова превратился в молодцеватого офицера с жесткой складкой у рта и едва сдерживаемым рвением беспрекословно исполнять все приказания своего господина.

Симорин опять поправил кружево ворота и торжествующе промолвил:

— Где находится волчонок, я знаю. И сейчас он — твоя главная цель. Но о девчонке тоже не забывай. Если ее нет на побережье Зимнего моря, нужно искать по всей Империи, вплоть до самых дальних уголков. Необходимо разослать сообщения во все концы, причем не с посыльными, а с помощью световых сигналов, которые передаются почти мгновенно. Это значительно ускорит поиск.

— Но за одну неделю малолетняя девчонка не могла забраться слишком далеко, — попытался было возразить изумленный воин.

— Для этой твари нет ничего невозможного, — негодующе прервал его колдун. Запомни, она — нечисть, которую необходимо истребить, во что бы то ни стало и, как можно, скорее.

В коридоре давно стихли четкие шаги Накира, а черный маг все еще был недвижим. Только в мрачных, словно темный омут, глазах пылали ненависть и злоба. Но на самом их донышке прятался страх, тщательно скрываемый Симорином даже перед самим собою.

Чуждым был для него этот мир, чуждыми и губительными были для колдуна чары света. Слишком быстро под властью неведомого светлого мага таял морок, наведенный Симорином на здешних людей. Зачарованные пробуждались, выходили из-под его власти. И колдун вовсе не был уверен, что сможет еще долго противостоять этой силе, рожденной самой землею ненавистной ему Империи Светлоземья.

Глава 6. ОПАСНОСТЬ

Деревенские дети недолюбливали Элис, но трогать не трогали. Опасались, как Питера с его тяжелой рукой, так и Мавры, скорой на расправу с обидчиками любимого чада. Впрочем, за три минувших года девчонка, сроднившись с семьею приемных родителей, для сверстников оставалась чужачкой, держалась особняком, все больше — в стороне от ребятни, когда работой занята, когда сидит себе на берегу, кормит птиц, любуется морем или вдруг замирает, глаза ее словно бы не замечают окружающего мира, и лишь богам ведомо, где бродят причудливые мысли странной девчонки.