Непокорный талисман

Цокота Ольга Павловна

А вот над дурачком Бомзей потешались все, кому не лень. Но полуумок все равно лез к ребятне, раскроет рот слюнявый, вперится мутными глазками и весь светится от счастья, если не прогоняют. Только зачем гнать, если можно поиздеваться всласть. Особенно изглалялся обычно главный заводила всех игр, драк и шалостей Гош. И Криста-подпевала тоже усердствовала, она ведь за Гоша маму родную бы удавила.

Незадолго до сумерек собралась ватага за деревней, на лугу невдалеке от мелколесья, которое затем перекатывалось в горы и поднималось темно-зеленой волной лесного массива. Гош поковырял прутиком

в муравейнике, лизнул его, причмокнул и протянул Бомзе, притулившемся в нескольких шагах от шумного сборища. От такого расположения вожака дурачок запылал ушами, робко подполз к благодетелю, облизал остатки муравьиной кислоты, восторженно улыбнулся.

Гош покровительственно хлопнул его по плечу:

— Видишь, как вкусно! А, если сунуть язык прямо в муравейник, будет еще вкуснее.

Ватажок сноровисто и безжалостно расковырял муравьиную кучу:

— Ну, давай же скорее, а то они снова все отстроят и ничего у тебя не получится.

Бомзя послушно улегся на пузо. Через мгновенье дикий крик огласил окрестности. Несчастный катался по земле от боли, а ребятня надрывала животики от смеха.

Элис как раз отвязывала козу Свиристелку, с утра пасшуюся на лугу. Она стрелой метнулась к бедному дурачку, заставила приложить подорожник к мгновенно распухшему языку, смерила всю компанию ледяным взглядом:

— Все вы здесь безголовые, почище Бомзи! Но он — безобидный, а вы — дураки без совести и стыда!

Развернулась и потащила блаженненького к бабке Травнице.

Наутро спозаранку Гош топтался у опрятной зеленой калитки. Он заступил дорогу Элис, выводившей Свиристелку на пастбище:

— Слушай, ты того… не серчай. Ну сглупил я, понимаешь… Не думай, вовсе я не злой, просто…

Холодок светло серых глаз растопила веселая искорка:

— Да, уж постарайся больше не позволять себе такого. Если ты действительно умнее и сильнее других, не стоит этим кичится, и так заметно. Важно, чтобы от этого не только тебе самому, но и другим прок был.

Гош проводил ее до луга и обратно. Вдруг стало ему как- то легко и радостно возле этой девчонки. Но у Элис было много дел по дому и в огороде, да и его на берегу поджидал отец, чинивший прохудившуюся лодку. Тоненькая фигурка скрылась за палисадником. А паренек, все еще улыбаясь, повернул в сторону моря.

И тут дорогу ему заступила Криста. Глаза ее сузились и подозрительно блестели:

— Ты чего это к этой гусыне замириться ходил?

— А тебе какое дело, — вскипел Гош, — эй, сверчок, знай свой шесток! Ты что это за мной следить надумала?

— Следить за тобой мне ни к чему, сдался ты мне! — процедила Подпевала-прилипала и, резко повернувшись, чтобы не заметил ее слез, побежала к себе домой.

Во дворе было шумно. Отец тремя подводами выезжал в город. Хитрый и зажиточный, он давно уже метил на пост старосты, да все не выходило, недолюбливали его односельчане. Потому вся надежда была на генерал-губернатора Приморского края. Проведав, что его превосходительство любил выкушать водочку под соленую рыбку, вез Протей хорошо провяленную жирнющую тарань хозяину края вместе с челобитной.

Криста захлюпала носом, стала проситься с тятенькой. Папаша не устоял перед любимицей меньшенькой:

— Ну, девка,

чегой-то ты надумала в последний миг! Ждать долго тебя не стану, одна нога здесь, другая — там. Успеешь, поедешь, а запоздаешь — пеняй на себя.

Прохладным, но ясным осенним днем с проселочной дороги на центральный тракт выползли три телеги, духовито сообщавшие окружающему миру о своей поклаже.

Губернский Кирам встретил их суетой и гомоном. Горожаночки поджимали губки и воротили носики от рыбных благоуханий. Мужчины принюхивались не без удовольствия. Ражий детина крякнул:

— Эх! Да под кружечку эля такую рыбешку-то. Где торговать станешь, дядя?

— Иди-иди своей дорогой! — отмахнулся Протей.

Ко дворцу его превосходительства подъехали, разумеется, со стороны черного хода. Пока разгружались да толковали с управляющим насчет челобитной, Криста во все глаза рассматривала смешливых нарядных служанок, втайне завидуя их ярким одеждам и самоуверенной бойкости. За всем этим она и не углядела, как рядом с ней оказался толстеньки уютный и словоохотливый дядечка, который завел разговор о всякой всячине, справился, откуда приехали, поинтересовался, есть ли в их деревне пришлые, да кто и что они. Дядечка, как дядечка, обычный сельский пузанчик, даже не отличишь от множества точно таких же в любом конце края. Только вот взгляд у него, будто просвечивал тебя насквозь.

Криста заметила, как блеснули его глазенки, когда упомянула мерзавку Элис. Тут уж она, оживившись, выложила все, что знала и что домыслила. Человечек кивал и поддакивал, а напоследок посоветовал присмотреться к этой девчонке как следует. Может статься, речь идет о настоящей преступнице. Скоро к ним прибудут солдаты для выяснения личности Элис. И если она действительно злодейка в розыске, Кристу ожидает награда. Только пока что она должна держать рот на замке. Никому ни слова, даже отцу родному.

Папаше девица, разумеется, ничего не поведала. Больше того, сказавшись больною, стала отпрашиваться сейчас же в обратную дорогу, вместе со старым Лукою, который спешил к разбитой параличем жене и собирался ехать в ночь.

Протей рассердился не на шутку. Что за капризная девчонка! То слезы лила, чтобы взял с собою, теперь глаза на мокром месте, потому как домой хочется! Но Криста знала тятеньку, как пять пальцев. И умела добиться от него всего, чего ей требовалось. А Лука не противился. Ибо самому пришлось бы трястись домой на старой кляче, а для путешествия с хозяйской дочкой дали ему доброго жеребчика.

Домой приехали на исходе следующего дня. Поздним вечером горсть камешков застучала в окошко Гоша. Скрипнула калитка.

— Ну, чего тебе? — прозвучал недовольный голос.

Тут уж наступил момент торжества Кристы. Очень ей хотелось, чтобы Гош понял, какую змею они пригрели в деревне, убедился, что дружить с ней ему только во вред.

Паренек выслушал ее внимательно, похвалил, что с такими новостями пришла к нему сразу же. Молоденькой и глупой еще была Криста. Подлости ей хватало, а вот хитрость и изворотливость лишь предстояло обрести с годами. Приняла все за чистую монету. Не заметила, как брезгливо скривился Гош, когда погладила его по плечу. Счастливая, полная надежд, возвратилась домой.