Непокорный талисман
Шрифт:
Ваше величество, вряд ли я скажу Вам то, о чем Вы и сами не задумались.
Император пожал плечами:
– Мне непонятна фигура советника Реваза. Если юноша не подлинный царевич, этот человек ведет его на верную смерть. Хотя, быть может, он рассчитывает сотворить нечто в те секунды, когда Хрустальный трон направит всю свою Силу на уничтожение Лже наследника...
– Позволю напомнить Вам, что сие ведомо лишь членам царской семьи да с этой минуты еще и Вашему покорному слуге.
Рилан потрясенно закрыл глаза:
– Я действительно позволил себе расслабиться, но ты - единственный, кому я доверяю безоговорочно.
– А если нет, - слова, произнесенные тихим стариковским шепотом, гулко и весомо упали в вязкую тишину.
Император не сразу нашелся:
– Я от всей души сожалею, что отдал приказ разыскать и возвратить наследника царя, у которого я отнял корону. Мой дядя был плохим правителем. Вряд ли стоит ожидать иного от его потомства. На Хрустальном троне воссядет мой сын!
Верный слуга покачал головой:
– Государь, простите мою смелость, но, возможно, ваша болезнь и слабость, а также испытание, посланное, его высочеству Светозару, были даны небесами для того, чтобы вы прозрели и очистили свою душу от совершенного греха. Хрустальный трон - таинственный предмет. Иногда, мне кажется, и не предмет, а удивительное существо. Нередко он сам принимает решение. Как знать, не он ли продиктовал вам решение искупить свою вину. Позвольте ему разобраться во всем, что происходит. Это будет во благо Светлоземья.
И я еще раз повторяю, Светозар храним небесами.
Прошу вас, переговорите также с бывшим главою стражи Накиром. Его отправили в тюрьму по подозрению в связи с покойным Симорином. Мне сказывали, что он немного не в себе, заговаривается. И все его речи о светлоглазой девочке, сосланной на отдаленный остров. Быть может, то, о чем он твердит, связано с донесением об удивительной девушкой, проживавшей в рыбачьем поселке.
– Девушке, а не девочке, - поправил его император, - девушке, которая значительно старше ребенка, которого нам не удалось разыскать.
– Мне помнится, рассказ вашего батюшки о том, что Талисману подвластно Время, - заметил старый слуга.
Беседу прервал настойчивый стук в дверь. В распахнувшемся проеме стоял растерянный гвардеец:
– Ваш...личество! Из тюрьмы исчез государственный преступник Накир.
ГЛАВА 20. ЛИКИ ПЕТРИМУСА
Есть люди, которые легко и быстро вживаются в новую обстановку, с удовольствием впитывают иные обычаи, необычные традиции, непривычный климат, словом, все, определяемые словом "чужое". Петримус относил их к мимикрам и приспособленцам. Сам же он, подобно, коту, привязывался даже не к людям, а к своему обиталищу. И необходимость расставания с обжитыми стенами для него оборачивалась серьезной душевной травмой.
Однако, как говорится, все наши беды, от нас самих. Житейская стезя, избранная этим сухопарым педантом, оказалась слишком извилистой и швыряла его в разные весьма отдаленные уголки обитаемого мира.
В свое время по велению Симорина отправился он в Замок на Скале, чтобы присматривать за опасной для придворного чародея девчонкой. Конечно же, с комфортной придворной жизнью в столице расставался не без слез. Но затем
И вот все рухнуло в один единственный миг. Проклятый Симорин прислал головорезов, даже не известив об этом заранее своего подручного. А то, что вернул его во дворец, преподносил Петримусу, как величайшее благодеяние. Святой же отец, приcтрастившийся к свежему морскому воздуху и постоянному страху в глазах своих подопечных, буквально, задыхался в душных покоях и снова чувствовал себя мелкой букашкой среди раззолоченных мундиров и шуршащих шелков высшей знати.
Но более всего не хватало ему привычного насиженного кресла, знакомого дубового стола, где все необходимое лежало под рукой, и всей его удобной обжитой "кельи", в которой каждую вещь он мог найти с закрытыми глазами.
Когда-то склонность к некромантии и возникшие в связи с этим проблемы с односельчанами привели его к Симорину. Тот извлек из тюрьмы приговоренного к сожжению чернокнижника и сделал из него своего верного раба. Тогда избитый, растерянный, смертельно напуганный подросток с блудливыми глазами готов был согласиться на любые условия лишь бы спасти свою дрянную жизнь. Более того, стать прислужником ставленника темных сил, участвовать в ритуальных убийствах, держать в руках человеческие души - было пределом мечтаний начинающего колдуна.
Но позднее он осознал, что подписанный кровью договор, сделал его игрушкой в руках того, для кого жизнь и судьба подручного не стоила и полушки. Личные пристрастия и желания вассала не имели никакого значения для его коварного сюзерена. Заполучив должность придворного чародея, Симорин стал осторожен в своих действиях. Поэтому о радостях некросадистских развлечений им обоим пришлось на время позабыть.
Пребывание в Замке на скале отчасти компенсировало Петримусу эту "потерю". Он познал, что такое духовный садизм, научился тонко и хитроумно изводить доверенную ему "паству". И расстаться с этой возможностью оказалось для него непоправимой потерей.
"Святой отец" даже начал задумываться о том, как избавиться от "сеньора" и взять на себя его роль. Но тут счастливый случай чужими руками устранил колдуна, сделавшего его своею марионеткой.
Впрочем, как выяснилось, прозорливостью и дальновидностью Петримус и в зрелом возрасте не отличался. Избавившись от "патрона" он ничуть не приблизился к исполнению своей цели - получить весомый статус. При дворе он был известен мало. Карьеру "делал" ему высокий покровитель. Со смертью Симорина его подчиненный не только утратил свое положение, но и оказался в числе подозреваемых в темном колдовстве. Уже был отдан приказ о его аресте, десяток гвардейцев, гулко чеканили шаг по мозаичным плитам дворцовых переходов и двигались по направлению к его весьма скромной комнатушке. Петримус это ощущал своим особым нюхом. Ибо у этого посредственного колдуна был один-единственный значительный талант, он великолепно чувствовал грозящую ему опасность. В такие мгновения у него словно бы открывалось третье око, которое видело и уготованную ловушку, и варианты спасения из нее.