Непослушная игрушка
Шрифт:
Меня сунули в камеру и забыли. Сначала я этого не понял. Сначала я пытался о чем-то думать, что-то анализировать. Хотя о чем тут думать-то? Вляпался в чужие разборки, о серьезности и масштабе которых не имею ни малейшего понятия. Сам признался в государственном преступлении, за которое может быть только одно наказание – смерть. Может, зря я это сделал? Прикинулся бы невинно пострадавшим, может, и отпустили бы уже. Хотя черт его знает. Если уж они с таким вниманием выслушали рассуждения Вероны о возможной подоплеке банального домашнего скандала, то и без моего признания заинтересовались бы, откуда у обычного телохранителя-любовника вдруг такая уверенность, что все может резко измениться. Так резко, что я не позволил Вероне даже остаться до утра. Все верно. Сложили два и два и получили точное время начала переворота. А это можно расценить и как мою важную роль в заговоре. И про Киксо они бы узнали. Так что своей разговорчивостью я ни в чем особенном и не признался, из меня бы и так все выбили пытками. Я только выиграл, сведя свою роль до уровня альфонса,
Но про меня забыли. Кормили два раза в день, и довольно сносно. Но никакого общения. Открывается низенькое окошко, на подставочку ставится чашка с варевом, кружка с чем-то, напоминающим морс, я их забираю, отдаю грязную посуду, и на этом общение заканчивается. Немного смущало, что посуду я не мыл (да и нечем было), а каждый раз получал новую. Наверное, это имело какой-то смысл, пусть пока и непонятный. Меня не таскали на допросы, не убирали лежак и не требовали, чтобы я целыми днями стоял на ногах. С одной стороны, хорошо. Я отоспался, отдохнул, но во весь рост встала проблема безделья и одиночества. Сначала я попытался что-то вспоминать, но быстро понял, что это глупость. Земная жизнь для меня теперь не более чем красивая сказка, о которой лучше забыть, чтобы не бередить душу. А за месяц жизни в этом мире мне встречались только бандиты, лес и дорога. Немного убийств, немного секса. Но про убийства вспоминать не хочется, а про секс хочется, но лучше этого не делать, иначе пребывание в камере покажется тяжелее вдвойне. Что остается? Только Эли, но о нем я знаю лишь то, что он где-то здесь. Вот и получается, что думать и вспоминать мне не о чем. Что там пишут в книжках о правильном поведении в камерах-одиночках? Надо себя чем-то занять. Например, навести порядок. Только в чем и как? Посуда у меня, можно сказать, одноразовая. Воды нет. Полировать лежак и стены? Чем? Ладошкой? Начать учиться и попросить книги? Ага, принесут. Только вот, судя по крикам, доносящимся время от времени из коридора, книга если и будет учебником, то скорее о правильной организации пыток, типа «Молота ведьм».
На третий день отдохнувшее тело потребовало движения, и я отправился в путешествие по камере. Пятьдесят кругов по часовой стрелке, пятьдесят против. При этом считать шаги, трещинки и выступы на стенах. Через пару часов это надоело. Что еще? Попытался заняться физкультурой, даже вспомнил армейский комплекс упражнений «Солдатская пружинка», но через пару часов надоело и это. Варианты развлечений стремительно заканчивались. Похоже, одиночество и безделье могут стать настоящей проблемой. Усевшись в позу лотоса, попытался войти в транс, но тут же остановился. Ну достигну я нирваны, буду сидеть годами нетленный, блуждая разумом в неведомых мирах. И что? Перенесусь ли я в другие миры как личность или просто обману себя, как наркоман, принявший дозу? Еще несколько часов бесплодных попыток придумать занятие, и я ощутил в себе нарастающее раздражение. Стоп! Если верить книжкам, это один из начальных этапов. Вскоре начнутся вопли, битье головой о стены и прочие сомнительные удовольствия.
Встав, я чуть раздвинул ноги и стал покачиваться, мягкими толчками ног раскачивая тело из стороны в сторону. Тоже не бог весть что, но хоть какая-то смена деятельности. Тут главное – делать все мягко и плавно, чувствуя каждую мышцу. Плавный толчок влево, плавно остановиться, плавный толчок вправо, плавно остановиться, и все по кругу. Через час я начал ощущать себя чем-то вроде пузыря, наполненного водой. Чуть качнулся, и вода послушно плеснулась в нужную сторону. Тело-пузырь мягко плывет и постоянно меняет форму, но я остаюсь единым гибким целым. Что-то мне это напомнило. Покопавшись в памяти, нашел нужную ассоциацию. Как-то в молодости мне попалась книга с картинками по ушу. Тогда это было модно, вот и я решил попробовать. Начал разучивать, но без наставника, на одном энтузиазме у меня не пошло. Может, попробовать сейчас? Что я там разучивал? Вроде про стиль аиста. Или цапли. Я попытался воспроизвести хоть что-то, но получилось ужасно. Жалкие потуги, кривые руки и ощущение собственной ущербности.
Я почти решил бросить. А потом пришла идиотская идея. А почему бы мне не изобрести собственный стиль и упражнения? Раз я предположительно в некотором роде дракон (или принадлежу к роду с таким названием), то почему бы не создать стиль дракона? У китайцев наверняка что-то такое есть, но до их знаний мне теперь не добраться. А что, и голова будет занята, и тело потренирую. Может, меня и казнят уже через час, но я хотя бы не буду трястись в ожидании неминуемого.
Встав посреди камеры, попытался представить себя драконом. Что я, собственно, о них знаю, тем более о местной разновидности? Вроде у всех минимум четыре лапы, пасть, крылья и хвост. У европейцев драконы большие и толстые, а у китайцев длинные и худенькие. Хорошо было бы еще посмотреть
На словах получалось легко и просто, а на деле – медленно и мучительно. Я старательно замедлялся, тянул каждое движение, но получалось нечто вроде движений сонного ленивца, но никак не гордого дракона. И только на третий день я сумел настроиться на образ дракона по-настоящему. Почти физически ощутил, что мои передние лапы большие и тяжелые, а когти просто огромные. Плечи бугрятся мышцами, немного сковывая движения, но к этому надо просто привыкнуть. Теперь я уже не изобретал движения, а просто вдумчиво пытался биться с невидимыми противниками. Заблокировать удар слева, уйти от удара сзади, ударить самому противника справа. Движения тягучие, каждая мышца делает свою работу. Стараясь не спугнуть еще смутные ощущения, я несколько дней занимался только передними лапами. Потом постепенно пришло ощущение тела, а потом и задних лап. А еще через неделю добавилось ощущение хвоста и крыльев. Все это требовало концентрации и огромного внимания, но дни летели незаметно, и меня даже начала раздражать необходимость отвлекаться на еду и сон.
А еще через неделю наступил качественный скачок. В какой-то момент я заметил движение воздуха (а может, и не воздуха) вокруг своих рук. По телику я видел нечто подобное, когда показывали в замедленной съемке движение пули и сверхзвукового самолета в воздухе. Завихрения, темные волны. Но я двигался очень медленно. Для меня даже солнце в окошечке проносилось невероятно быстро. Сначала я не придал значения этим завихрениям, списав их на усталость тела, глаз, мозгов, наконец. Потом смирился с ними. А потом заинтересовался. Что бы это ни было, но это вполне может стать новым развлечением. Теперь я изобретал движения, в первую очередь чтобы определить их связь с непонятными завихрениями. Постепенно удалось научиться создавать форму непонятных завихрений по желанию. Тут оказалось важным все – движение пальцев, кисти, рук и даже тела. Но теперь я мог сделать и обычный вихрь, и мини-торнадо. Постепенно дошло и до шариков, и до обычных плоских волн. А уж когда я смог управлять и невидимым хвостом и крыльями, разнообразие форм стало огромным. Но я никуда не торопился, мне сейчас было гораздо важнее прочувствовать движения, чем баловство с выдумыванием бесполезных игрушек.
Практической пользы от своих занятий я не ожидал, хотя как сказать… Попробовал выполнить свои упражнения в быстром темпе и сразу заметил, что движения получаются легко и естественно. Мелочь, а приятно. По моим ощущениям, я даже стал двигаться процентов на двадцать быстрее.
А потом нашлось применение и для тех завихрений, которыми я баловался последнее время. До этого я создавал их рядом с собой и, полюбовавшись, развеивал. А тут мне вдруг захотелось посмотреть, что получится, если направить мои вихри на стены. Сделав небольшой шар, направил его в середину боковой стены. Шар медленно доплыл до камней, расплылся и как будто растворился в них. Только вот поверхность камней после этого превратилась в теплую глазурованную плитку. Я, наверное, с час рассматривал это чудо, пытаясь понять, что произошло. Потом начались уже более целенаправленные эксперименты. Оказалось, что разные по форме и цвету вихри и действие производят совершенно разное. Одни могли плавить камень, при этом он оставался холодным. Другие разъедали, третьи меняли его цвет. Еще несколько тоже что-то делали, но я не понял, что именно. После одного из них, например, на стенах и полу проявилась невероятно сложная смесь линий, напоминающая одновременно и решетки, и паутину, и странно красивые узоры невероятной сложности. При прикосновении они чуть пощипывали пальцы, но этим все и ограничилось.
Когда я разрисовал стены граффити, а на одной из стен появилась надпись «Здесь был Вася», до меня дошло, что меня здесь больше ничто не держит. Хоть дверь, хоть стены я просто вынесу в любой момент. Осталось только придумать, что ломать, куда бежать и когда. В коридор я выберусь, но там ведь новые двери, охрана, которая не будет равнодушно смотреть на убегающего зэка. Надо хорошенько все обдумать. Превратив часть пола в песок, я разровнял его и принялся по памяти рисовать планировку здания, пытаясь составить план побега. За этим занятием меня и застала не вовремя появившаяся охрана. Приперлись они с фонарем, и мои художества засверкали зеркальной гладью во всей красе. Это было настолько необычно, что про меня на некоторое время забыли. Парочка стражников, пришедших за мной, ошалело рассматривали стены и обменивались репликами примерно такого содержания: «Э-э-э… А как… Охренеть… И что теперь с этим делать?.. И кто…» Я уже хотел под шумок смотаться, но дисциплина и выучка стражи взяла верх. Стоило мне чуть сдвинуться в сторону двери, как раздался окрик: «Куда? Стоять! Руки за спину!»
В комнате, куда меня привели, собрались многие знакомые лица. За столом сидел следователь, в уголочке – король с охраной. У дверей стоял довольно мрачный мужчина в ничем не примечательной одежде. Правда, от него исходило такое ощущение силы, что я невольно напрягся. А у стены на стульчике, как примерная ученица, сидела Верона. В строгом повседневном платье, без всяких следов косметики, сложив руки на коленях. Увидев меня, потянулась было ко мне и тут же отвернулась, глядя на следователя. Тот выглядел весьма довольным собой. Такое впечатление, что, если бы не присутствие короля, он бы вальяжно развалился на своем стуле.