Непослушная игрушка
Шрифт:
Что-то король повторяется. И все эти театральные паузы, многозначительные интонации тоже надоели. Да и фраза прозвучала как-то странно – не то похвала, не то угроза. Я развернулся и встал по стойке «смирно»:
– Начнем разговор сначала?
Но король только махнул рукой:
– Иди уж!
Верона шла как настоящая госпожа – ни на кого не глядя, с гордо поднятой головой, и немногочисленные встречные торопливо отступали в стороны. На выходе возникла небольшая заминка, но подбежавший посыльный торопливо шепнул несколько слов охране, и перед нами сразу расступились.
Недалеко от крыльца стояла коляска Вероны с уже знакомым
Ждать пришлось минут двадцать. Верона прогуливалась, а я уселся на подножку коляски и наслаждался лучами солнца, ласково греющими лицо. Глаза от яркого света отвыкли и начали болеть, пришлось даже крепко зажмуриться, но лица от солнца я не отвернул.
Следователь явился в сопровождении пары солдат, тащивших две большие матерчатые сумки (типа тех, что у нас в свое время использовали «челноки»). Я сразу сунулся в одну и стал перебирать вещи. Следак снова побагровел, но меня это мало волновало. Нож и меч сразу повесил на пояс, метательные ножи на грудь. Деньги обнаружились во второй сумке и, что удивительно, в сохранности. Демонстративно спрятав их во внутренний карман, повернулся к следователю:
– Не скажу, что был очень рад нашему знакомству, но с вами можно иметь дело. И не ищите скрытый смысл в моих словах об оружии и деньгах. Это единственно ценное, что действительно мне понадобится.
Следак задержался с ответом, но постепенно взгляд его смягчился:
– Ты странный тип, Гордан. Мне только что доложили, во что ты превратил свою камеру, и я рад, что твои способности проявляются, когда я за тебя уже не отвечаю. Теперь я почти верю в рассказы леди Вероны. И понимаю, почему она так держится за тебя. Надеюсь, что твои странности не приведут к ее гибели.
Руку он мне протягивать не стал, коротко поклонился и ушел. А я даже немного растерялся: это на что он намекает? Я, конечно, могу и иногда люблю повредничать. Но чтобы это стало причиной чьей-то смерти? До такого я еще не опустился.
Часть четвертая
Хранитель
Дорога к дому леди Вероны прошла в молчании. Верона демонстративно смотрела в сторону, а я не очень-то и страдал от этого. И охранять ее от мифических опасностей я не собирался. Киксо нет, а кому еще она теперь могла понадобиться, я даже не представлял.
На крыльце особняка Верона мелко отомстила мне:
– Гордан, не пойми превратно, но от тебя, – она чуть сморщилась, – пахнет очень сильно. Оставь вещи на крыльце, их постирают. А сам сразу иди в ванную комнату. Чистую одежду тебе принесут.
То, что от меня несет тюремным духом, я уже и сам начал чувствовать, немного привыкнув к свежему воздуху. И без ее подсказок первым делом бы помылся. Но зачем же так откровенно? Хочет показать себя хозяйкой? Кажется, это не в ее характере. Но спорить вроде не о чем, и я только уточнил:
– Раздеваться мне тоже на крыльце?
Верона даже не улыбнулась.
– Сделай одолжение, – и умотала, стерва.
Странно даже. Если уж так брезгует, могла отправить куда-нибудь на задний двор, где служанки занимаются постирушкой. Зачем ей это надо, чтобы я мылся именно в доме, но разделся на крыльце? Намек на новую жизнь и новые отношения? В роли собаки, которую пускают в дом, но сначала тщательно моют от блох? Ладно, разберемся.
Пока я так размышлял, появилась парочка относительно молодых служанок. Быстренько проверили сумки и замерли в ожидании, пока я разденусь. Ну что
Уже в одиночестве я стянул с себя последнее и бросил на крыльцо. Приказ был раздеться – я разделся. Наслаждаясь своей выходкой, как был голым (разве только с мечом и ножом), так и вошел в дом. И прикрываться ладошками не стал, стыдиться мне нечего, а уж кто что подумает – это к Вероне.
В личной ванной Вероны я был впервые. Большая комната чуть ли не десять на десять метров. Пол отделан мозаикой из полированного камня. На одной из стен большое зеркало. Перед ним длинный стол, заставленный множеством бутылочек и баночек с непонятным содержимым. Пара мягких кресел, кушетка. Самым заметным в комнате предметом была собственно ванна. Каменная полированная глыба метров двух в диаметре, а в ней чаша, наполненная водой. Не знаю, как это делалось, но вода уже была горячей. На бортиках ванны стояли бутылочки (видимо, с шампунем), лежали кусочки разноцветного мыла, мочалки и губки. Условия, несравнимые с той таверной, где я мылся последний раз. Здесь все говорило об утонченности и неге. Несколько подсвечников стояло чуть в стороне. Мысли сразу побежали по предсказуемому пути. Сейчас бы зажечь ароматные свечи, фужер с шампанским в руки, погрузиться в розовую пену, и можно наслаждаться жизнью. И еще лучше – не одному, а в приятной компании. Я чуть было не поплыл в своих мечтаниях, но резко одернул себя. А кто может составить мне компанию? В данной ситуации – только Верона. Может, на это она и рассчитывала? Я расслабляюсь, нежусь, теряю бдительность, а тут появляется она и по своей привычке сразу шмыг ко мне! И все, я спекся и у ее ног? Не дождется!
Романтизм обстановки сразу исчез. Отыскав тазик и подставку, набрал воды прямо из ванны и помылся, как в студенческие годы, стоя. Но удовольствия от этого меньше не стало. Кожа аж скрипела от чистоты, а волосы, как бы пошло это ни звучало, стали «мягкими, шелковистыми». Наслаждаясь ощущением капелек воды на коже, погулял немного по комнате, разглядывая обстановку более внимательно. Минут через десять это надоело. Сколько вообще мне здесь сидеть? Они что, решили одежду постирать, высушить, выгладить и только после этого вернуть мне? Так на это уйдет часа три-четыре. Хоть бы полотенце или халатик дали какой-нибудь.
От нечего делать решил было немного размяться, но только принял первую стойку, как наконец-то принесли одежду. Служанка зашла спокойно, бросила взгляд на ванну. Не найдя меня там, повернула голову и наткнулась взглядом на мою фигуру во всей красе и в самой неподходящей для встречи с женщинами позе. Полуприсед, ноги раскорячены, руки протянуты вперед. Не знаю, что она подумала, но покраснела она мгновенно, без всяких писков швырнула одежду в угол и исчезла.
Хмыкнув, я потрогал собственные щеки – похоже, я тоже покраснел.