Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
Выслушивая тираду лорда, дворецкий, поджав губы, молчал. Выждав паузу и так и не дождавшись ответа, Джойс продолжил:
– Пойми, на кону жизни наших миров и наши собственные! Жизнь всей планеты и их королевства! Я понимаю, роли супергероев не могут нравиться, когда на карту поставлено всё человечество, но у нас нет другого выбора! Нам дали шанс, Гарей, шанс умножить наши силы, пусть и рискованный, но шанс, и будет разумнее использовать его, но ты предпочёл быть загубленным этим чокнутым дворецким, чем послушать Клавдия и согласиться с моим решением. Я просто не понимаю, Гарей, ты так и тянешь всех нас в пропасть, что на тебя…
– Он очаровал вас! – вдруг выкрикнул старый дворецкий в лицо
– Кто очаровал? Каким образом?.. Джеральд?
– Клавдий!!! – закричал Гарей, выпустив наружу вдруг всю свою ярость. – Иначе как объяснить то, что вы, едва увидев его, накинулись на этого «Скорбящего Калеку», словно он вам отец родной и вы сто лет друг друга не видели?! Что вы мне на это скажете, а???
– Гарей, успокойся, – попытался утихомирить Джойс рассерженного ни на шутку дворецкого, отметив про себя, что всё-таки это банальная ревность. – Не знаю насчёт чар, но я действительно почувствовал в этом человеке что-то… что-то…
– Ну? – прорычал Гарей, тяжело дыша. – Смелее, ваша светлость, смелее, договаривайте! Что именно вы почувствовали?
Лорд с укором взглянул дворецкому в глаза.
– Я почувствовал, что он несчастен, – спокойно произнёс он. – Я почувствовал глубокую печаль и потребность в защите. Я почувствовал одиночество. Я почувствовал страх перед немощью и ужас близкой смерти. И мне захотелось утешить этого несчастного, просто утешить, чтобы он хотя бы чуть-чуть улыбнулся, чтобы забыл обо всех своих тревогах, чтобы понял, что уже не так одинок, как прежде, и что есть люди, способные помочь ему преодолеть это горе – потерю своего господина, которую он до сих пор оплакивает. Разве это плохо, Гарей? Разве ты должен ревновать меня к нему? Да это по меньшей мере глупо. Да, ты дорог мне и всё такое, но это не значит, что ты должен прилипнуть ко мне подобно пиявке и сосать из меня кровь, не давая поделиться своей добротой и заботой с другими! Это называется эгоизмом, мой друг. А настоящие слуги никогда не путают преданность с эгоизмом!
Слишком поздно Джойс понял, что наговорил лишнего. Гарей резко развернулся и бросился прочь от своего господина. Охнув, молодой лорд помчался вдогонку за обиженным дворецким, но Гарей бежал так быстро, что вскоре он потерял старика из виду.
– Гарей, ты же заблудишься, – тяжело дыша и останавливаясь, произнёс он в морозный воздух. – Гарей… Вернись…
Через несколько минут пути, поднявшись на сопку, где их ждал монарх, Джойс с удивлением обнаружил там Гарея. Увидев приближающегося господина, старый дворецкий скрестил руки на груди и скрылся за левым боком лежавшего на земле Стримстила. Лайонелл О`Крайтон спросил лорда:
– Я так понял, вы поссорились. Гарей мне ничего не захотел объяснять.
– Вроде того, – недовольно бросил Джойс. – Но я не хочу об этом говорить, – забравшись в седло, добавил он. – Завтра мне нужно будет прибыть сюда снова. – Лорд специально назвал только себя, так как подумал, что Гарей вряд ли согласится сопровождать его, раз твёрдо решил остаться в посёлке.
– Понятно, – немного грустно сказал монарх, садясь впереди лорда и беря в руки поводья. – А… вы расскажете мне, о чём шла ваша с ним беседа?
– Да, конечно, – откликнулся Джойс. – Но не здесь и не сейчас.
– Разумеется, – кивнул Лайонелл. И, видя, что Гарей не спешит садиться, счёл нужным поторопить старика: – Мистер Кимберли, мы улетаем. Вы готовы?
Ничего ему не ответив, дворецкий нехотя и медленнее, чем обычно, забрался в седло позади Джойса, не торопясь, впрочем, обхватить его за талию здоровой рукой. Но, когда Стримстил расправил крылья и пригнулся к земле, собираясь взлететь, старик рывком ухватился за края одежды лорда.
Взлетев над землёй, Стримстил описал полукруг и полетел назад в посёлок, постепенно набирая скорость. И хотя Гарей достаточно крепко держался за Джойса, чтобы не выпасть из седла, молодому лорду всё же казалось, что его дворецкий охотнее бы держался скорее за ядовитую змею, нежели за него. И ощущал позади себя странный холод. Хотя, наверное, это был всего лишь попутный ветер, задувавший им в спину.
Вернувшись в посёлок, Джойс, решив отложить разговор с Гареем до завтрашнего утра, приказал дворецкому приготовить ужин для них с монархом. Старик безропотно повиновался, сказав лишь сухо: «Слушаюсь, ваша светлость». Но в этот вечер он не пришёл к лорду в спальню, чтобы пожелать ему спокойной ночи.
Наутро, поев, Джойс вызвал к себе Гарея на обещанный самому себе разговор.
– Я бы всё-таки хотел выяснить, Гарей, – начал он, – почему ты стал так относиться ко мне. Эта твоя ревность совершенно неуместна и бессмысленна. Разве ты не видишь, ему нужна наша помощь, раз он помогает нам в нашей миссии. А помощь должна быть взаимной. Тебе ли не знать, Гарей, как порой тяжело приходится таким людям, как он. И если ты думаешь, что я из-за этого брошу тебя на произвол судьбы, забуду о твоём существовании, то ты ошибаешься, мой друг. Я не ставил и не ставлю кого бы то ни было выше тебя, ты по-прежнему мой единственный слуга и друг, почему же ты отрицаешь это?
Гарей с неодобрением взглянул на хозяина, и Джойс вдруг прочёл в этом взгляде такую враждебность, что ему стало совершенно не по себе. Он не ожидал от Гарея ответной речи, полагая, что дворецкий теперь ещё сильнее утвердится в своей позиции в отношении него, но Гарей всё ещё не мог самовольничать, ибо по-прежнему исполнял господскую волю, несмотря на всю свою ревность, и поэтому не мог уйти от разговора ни физически, ни словесно. Он стоял, угрюмый и молчаливый, перед своим господином, ожидая, когда тот его отпустит, но Джойс ждал ответа, и старику всё же пришлось дать ему этот ответ.
Глядя в глаза своему лорду, дворецкий глубоко вздохнул и произнёс:
– Да, я ревную, ваша светлость. И это вполне нормальная реакция на сложившуюся ситуацию. Я не считаю это чем-то неестественным.
Джойс возмущённо хмыкнул.
– Гарей, – строго начал он, глядя на слугу. – Я ведь только что тебе объяснил, почему твоя реакция на Клавдия бессмысленна и смешна. Она ничем не поможет нам в предстоящей борьбе, она разобщит нас, ты Этого добиваешься? Ты хочешь, чтобы я пал от руки Джеральда, так? Мой тебе совет: исправься, и я прощу тебе эту слабость. В противном же случае я буду вынужден сражаться один, без тебя, а тебя оставлю здесь, раз ты не желаешь последовать за мной туда, куда указал нам Клавдий. – Джойс изо всех сил пытался убедить старого дворецкого, ведь иначе никакой клятвы на Истинную преданность совершить не удастся – если только сам Клавдий не согласится принести её молодому лорду. Но в этом случае Гарей ещё сильнее возненавидит его. Кроме того, Джойс не собирался менять земного дворецкого на дворецкого-гулсенца, даже несмотря на то, что Клавдий вызывал у него неистовую жалость и симпатию. Поэтому он сказал лишь: «Подумай над моими словами, Гарей, и доложи мне своё окончательное решение как можно скорее». Ему больше не хотелось ни о чём с ним говорить. И когда Гарей молча ушёл, Джойс с тоскою почувствовал, что ещё больше отдалился от него. И это его страшило и угнетало. Ему показалось, что он знает старика на самом деле значительно хуже, чем он – его. Однако опыт и возраст Гарея здесь были совсем ни при чём.