Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
– Всё в порядке, Гарей, – сказал он. – Главное, что мы живы, и сейчас уже в самом конце нашего с тобой путешествия. Плохо, конечно, что мы теперь не увидим, где именно расположен центр силы, – придётся идти вслепую. Но я уверен, что он где-то совсем близко. Главное – не терять присутствия духа.
– Но как же мы вернёмся в Небесные Холмы? – в страхе спросил Гарей. – У нас ведь теперь нет ИЛПов.
– Не переживай, Гарей, – улыбнулся Джойс. – Я уверен, что клятва даст нам что-то, что мы сможем использовать. Вспомни, как Клавдий рассказывал нам об инакорожденных – некоторые из них умели даже летать.
Но Гарей с сомнением покачал головою и ничего на это не ответил. Джойс был рад, что и на этот раз всё обошлось, и он правильно полагал, что, если улететь от этой горы монет как можно дальше, их действие на Гарея быстро
Хлебнув из фляги белой воды, Джойс с Гареем почувствовали себя намного лучше и двинулись в путь. В этих краях обитало множество диких животных, однако в местах течения силы они не водились, поэтому призванным нечего было опасаться. Но они не знали об этом и шли очень осторожно, постоянно озираясь по сторонам. А Джойс судорожно сжимал рукоять меча Гулла, висевшего у него на поясе.
Полагая, что полоса тока силы не должна нигде обрываться, а значит, рано или поздно приведёт их к источнику, лорд и слуга были совершенно правы. Но они уже съели все свои припасы во время последней остановки, а конца их длинному и полному опасностей путешествию по-прежнему не было видно. Покрытые пОтом от тропической жары, они шли уже несколько часов, не за горами была ночь, а сил уже почти не осталось, сколько бы они ни прикладывались к флягам с драгоценной водой. Должно быть, её целебные свойства постепенно уничтожила энергия источника, которая протекала у них под ногами глубоко в недрах гулсенской земли.
Солнце светило так ярко, что они не видели, куда идут. Джойс даже пару раз врезался в дерево (тропа, по которой они шли, сильно заросла и петляла меж стволов). И с каждым часом их надежда угасала. Но они упорно продолжали идти, зная, что никто кроме них не поможет Гулсену.
Вскоре над ними сгустились сумерки и зажглись яркие звёзды. Но луны не было, отчего лорду и слуге стало совсем темно и страшно.
– Кажется, мы ещё один день потратили впустую, – подытожил Джойс, останавливаясь. – Что ж, Гарей, давай заночуем прямо тут – у меня уже нет сил идти дальше в поисках места для ночлега. Хорошо, что теперь нам не жарко, но плохо, что нет еды и заканчиваются запасы воды. Но что поделать, теперь мы зависимы только от Эллсдейна. А убьёт он нас, или же помилует – ему решать. Спи первым, я постою на страже.
Гарей не стал спорить с хозяином в том, что он устал сильнее, нежели его помолодевший дворецкий. Поэтому, сняв с плеча мешок с вещами, побрёл к ближайшему дереву. Но вдруг замер на полпути, и, показывая дрожащей рукою куда-то вперёд, сдавленно пробормотал:
– Ваша светлость, ваша светлость, глядите!
Лорд подбежал к дворецкому. Там, куда указывал Гарей, что-то слабо мерцало – как будто фара автомобиля, или же звезда, упавшая с неба.
– Как вы думаете, ваша светлость, что это? – спросил Гарей. Но в его голосе Джойс различил не страх, а радость и надежду. Кажется, это и было оно. Место силы.
В следующее мгновенье, позабыв об усталости, оба рванулись вперёд, побросав и мешки, и пальто, и шлемы. Они мчались как сумасшедшие, не чуя под собою ног и едва не налетая на деревья. Но не потому, что обезумели от радости – с того момента, как оба увидели этот огонёк, их со страшной силой потянуло к нему, и ноги сами понесли их туда. И у лорда, и у слуги уже не осталось никаких сомнений: они нашли то, что так долго искали.
Свечение становилось всё ярче и ярче. Оно было белым и столь ослепительным, что должно было резать глаза, как совсем недавно жестокое солнце Эллсдейна, но этого не происходило. Свет не калечил глаз, наоборот – он его радовал. И, уже подбегая к источнику, Джойс и Гарей чётко различили огромный белый шар, наполовину торчавший из земли. А к нему со всех сторон стекалась «река» из зелени, становясь в конечной своей точке совсем узкой, ибо в противном случае всем им не хватило бы места соединиться здесь. Поэтому вокруг шара, словно солдаты на построении, стояло в ряд лишь по одному дереву или кустику – правда, не
Но не успели лорд со слугой поделиться друг с другом своими мыслями об увиденном, как в центре полусферы, где-то в её глубине, что-то будто бы взорвалось, затем последовали три вспышки, и поверхность пошла волнами, похожими на помехи в телевизоре. Эти волны, напоминающие разряды тока, были бесшумны и непродолжительны, однако Джойс с Гареем предусмотрительно отступили за деревья. В следующий момент поверхность сферы вдруг резко поднялась, и, растянувшись подобно плёнке, порвалась. Лорд и дворецкий невольно вскрикнули, но затем им пришлось замолчать от потрясшего их явления: из сферы показалась драконья голова. Это было похоже на то, как новорождённый детёныш вылупляется из яйца. Только этот дракон не барахтался, борясь со скорлупой. Напротив, он медленно, торжественно поднимался, словно на невидимом лифте, слегка извиваясь гибким, длинным телом. И вот, уже будучи на вершине, он в последний раз изогнул свою спину, вцепился передними лапами в полусферу и с шорохом расправил крылья, весь залитый её ярким светом. Но его сверкающая золотая шкура всё-таки затмевала это сияние. Величавый золотой дракон изогнул шею и наклонил голову, глядя прямо туда, где спрятались лорд со слугой. И тут оба они увидели, что дракон – не единственный, кто сейчас смотрит на них.
На спине золотого исполина гордо и величественно восседал сверкающий золотым сиянием крылатый старик. Первый слуга Фреммор.
На вершине холма собрались уже, казалось, все жители посёлка, и с нетерпением ожидали, когда Лич Беркли явит им своё творение.
Когда-то этот холм Лич, образно говоря, усовершенствовал: та плита, что питала солнечной энергией его подземную лабораторию и перерабатывала тепло в свет, была способна раздвигаться на четыре стороны света, – правда, старый изобретатель не пользовался этим, ибо ему было нечего выносить за пределы лаборатории до недавнего времени. Теперь же всё изменилось. Вот только он сильно сомневался в том, что механизмы плиты не заржавели ввиду их неиспользования. Однако другого способа поднять механического дракона на поверхность не было.
Большинство жителей посёлка уже испробовали ИЛПы и научились на них летать – это было несложно, поскольку изобретение Лича было гениально, а всё гениальное, как известно, просто.
Для подъёма дракона Лич привлёк к работе чуть ли не половину мужского населения посёлка – все они в первый раз побывали в его лаборатории. Нужно было проделать колоссальную работу: натянуть и проверить с дюжину тросов, которые были закреплены на специальном подъёмнике для дракона и уходили ввысь, к подъёмному механизму. Затем проверить, не трутся ли тросы о катушки, а также провести пробный подъём – для этого каждый из двенадцати человек должен был встать у одного из тросов и по команде начать крутить ручку подъёмного механизма. Тогда трос наматывался на барабан, и подъём начинался. Это было очень тяжело, необходима была не только дружная работа, но и огромная физическая сила: механический дракон весил очень много.
Пробный подъём прошёл успешно. Убедившись в том, что тросы выдержат, Лич поднялся в кабину управления на спине дракона и дал команду открыть выход.
На глазах изумлённых гулсенцев солнечная батарея, разделившись на четыре равных части, медленно разъехалась в стороны, обнажив огромную дыру в холме. И в этот момент вновь раздалась команда Лича, после которой внутри поднялся страшный шум: заскрипели механизмы подъёмника. Мужчины старались изо всех сил, медленно, но верно поднимая надежду посёлка на поверхность. Это был поистине титанический труд. С их обнажённых спин стекал пот, они стонали и рычали, но крепко стояли на чуть согнутых для большей устойчивости ногах, налегая на ручки подъёмника и наматывая на катушки трос. И вот настал момент, когда их усилия были вознаграждены: механический дракон пришёл в движение и сошёл с подъёмника на мягкую траву холма. Гулсенцы испуганно отступили, разглядывая исполинскую конструкцию, а Лич Беркли, сидевший в капсулообразной кабинке на спине механического монстра, ликовал: его детище сделало свои первые шаги!