Неправильное привидение

Воронков Николай

– Да, вы правы. Время уже позднее, все устали. Давайте быстренько запишем ваши показания и разойдемся по домам. – Он макнул ручку в чернильницу. – Ваше имя, звание, титул.

– Иван.

– А дальше?

– А дальше я не знаю.

Следователь отложил ручку.

– Поясните.

– У меня редкая форма потери долговременной памяти. И максимум, что остается у меня в голове, это пять – десять последних часов, не более. Вот о них я еще что-то могу рассказать. Не обессудьте.

Следователь понятливо закивал.

– Да,

я слышал о подобном. Получается, что нам очень повезло. Если бы мы нашли вас только следующим утром, вы бы категорически все отрицали?

– Получается, что так. Но не отрицал бы, а просто не мог вспомнить.

– Вот и хорошо, давайте выясним все подробности, пока вы что-нибудь не забыли.

Я не стал ломаться и начал рассказывать. Вот мы идем, вот нас останавливают, начинают грубить… Следователь внимательно слушал, делал пометочки на листке бумаги, потом долго молчал. И наконец изрек:

– Все хорошо, все правильно и логично. Но не сходится с фактами.

Он подождал от меня вопросов, но я деликатно предоставил право разыгрывать спектакль ему самому. Тот чуть нахмурился.

– Хозяйке магазина вы сказали, что вы приезжие и вас ограбили. По вашему рассказу выходит, что грабитель был один и вы его убили. Вопрос – где ваши вещи?

Следователь подождал ответа, а у меня была только одна мысль – не краснеть от стыда за собственную глупость.

– Вы знаете, в те минуты думалось совершенно о другом. Возможно, они так и валяются в переулке, если кто не стырил.

– Возможно. Но вам надо будет составить список, чтобы можно было говорить о возмещении.

Я только отмахнулся:

– Сейчас это не столь важно.

– Следующее. Вы утверждаете, что грабитель ударил вас ножом и ранил.

Тут я торопливо кивнул – ведь это правда.

– Опять не сходится. Судя по месту удара, величине разреза, количеству крови, вы должны были умереть, самое позднее, через минуту. Но вы живы и прекрасно выглядите.

– Может, куртка болталась, я извернулся и удар прошел вскользь?

– Может быть. Но тогда откуда столько крови и чья она?

Оставалось только пожать плечами.

– Меня ударили, кровь моя, так и было. Что я могу еще сказать?

– И это можно допустить. Но после этого вы, предположительно смертельно раненный и истекающий кровью, одним ударом рассекли человека почти напополам. Причем не сверху вниз, как это обычно делается, а снизу вверх. Вы такой великий боец?

– Ну что вы, я даже нигде не учился.

– Позволите взглянуть на ваш меч?

Я засомневался, но хамить пока было рано. Сняв меч, положил его на стол следователя. Тот выдвинул лезвие, внимательно осмотрел его под разными углами. Потом вернул на стол и придавил ладонью.

– Следы крови есть. Но сам клинок внешне выглядит совершенно обычно, и нанести им удар, подобный вашему, просто невозможно.

Я снова пожал плечами.

– У меня начинает складываться

совершенно другая картина преступления. Вы что-то не поделили с этим человеком. Хладнокровно убили, воспользовавшись моментом. Но кто-то стал свидетелем этого преступления, и вам пришлось заметать следы второпях. Вы проткнули свою куртку ножом погибшего, измазали его кровью и постарались, чтобы люди это заметили. Последовала слезливая история о грабителе, и вот уже все вас жалеют, а вы приобретаете ореол жертвы и скрываетесь от правосудия.

Я прикинул про себя.

– Действительно, можно и так рассудить. Но я говорил правду.

– Возможно. Но убитый уже ничего не сможет уточнить, а ваши слова противоречат фактам. А если добавить к этому то, что вы совершенно неизвестная и непонятная личность, то картина получается и вовсе удручающая.

– Разве Таня ничего не рассказала обо мне?

– Вы будете смеяться, но она высказалась в том духе, что она всего лишь слабая женщина и за нее отвечать будет брат. Она ему полностью доверяет!

Глядя на мое растерянное лицо, следователь засмеялся сам.

– Ну нельзя же идти на убийство таким неподготовленным! Вы бы хоть простейшую историю продумали в деталях, прежде чем решаться на подобное.

Он ждал от меня слез и раскаяния, но я больше был раздавлен осознанием собственной глупости, чем возможным наказанием. Не дождавшись новых слов, следователь снисходительно хмыкнул.

– Но я не стал беспокоить госпожу Таню выяснением подобных мелочей. – Он достал из папочки пару листков и показал их мне. – Никого не узнаете?

Я с удивлением увидел наши с Таней портреты. Про мой не скажу, а вот Таню нарисовали вполне похоже.

– Девушка похожа на мою сестру.

– Вот видите, вы уже начинаете говорить правду. А знаете, откуда взялись эти портреты?

Я пожал плечами.

– Такие портреты были разосланы по всему королевству. А в пояснении к ним написано, что это портреты великих целителей, злодейски похищенных врагами королевства. И при их обнаружении требуется немедленно сообщить в канцелярию Наместника. Не знаю, что имелось в виду под «целительством», но убиваете вы превосходно. Думаю, когда за вас возьмутся специалисты Наместника, они быстро оживят вашу память, вплоть до момента рождения. – Он помолчал. – Ничего не желаете мне сказать?

– Все, что можно, я уже сказал.

Голос невольно дрогнул, и фраза прозвучало резковато, с акцентом на слове «можно». Следователь замер, разглядывая меня.

– Ну что ж, это уже ваши проблемы. Убийство раскрыто, любой суд вынесет приговор за десять минут. Вас – к смертной казни, Таню, как сообщницу, к каторге. Имейте это в виду, когда снова захочется рассказывать сказки следователю.

– Нас сейчас по камерам?

– Конечно, не в гостиницу же вас везти.

– А где именно будут держать Таню? В этом же здании?