Неправильный диверсант Забабашкин

Арх Максим

Не прошло и минуты, как оба офицера были обысканы, разоружены и связаны по рукам и ногам. Наручников, разумеется, в наличии не было, как и верёвок, поэтому путы пришлось сделать из всё тех же солдатских ремней, снятых в качестве трофеев с бывших охранников генерала.

После того как работа была сделана, Садовский что-то крикнул в дверь самолёта. Потом взял оружие наизготовку и собрался было подняться по лестнице, но в этот момент Воронцов его остановил и тоже что-то прокричал. Затем приблизился к генералу, резким движением поднял того и показал рукой на самолётную дверь.

Генерал

поморщился и стал кричать. То, что он именно кричит, стало понятно по его широко открывающемуся рту, и в этот момент я более детально рассмотрел его лицо, которое мне показалось знакомым.

«Где-то эту отвратительную рожу я видел», — пронеслась мысль в голове.

И, собственно, было очевидно, что видел я её либо в исторической литературе, когда жил в своём времени, либо в документальных фильмах. Вот только что именно за рыба попала к нам в сети, я сейчас вспомнить, как ни старался, не мог. Было ясно, что рыба немаленькая, но вот ни имени, ни фамилии вытащить из глубин памяти пока не получалось.

«Ну да и ладно, хрен с ним. Это сейчас абсолютно не важно. Довезём до большой земли, а уж там наша контрразведка с ним поработает и обязательно выяснит, кого мы тут поймали».

Не успел подумать, как увидел, что из дверей самолёта показался и спустился по лестнице вначале один лётчик, затем второй.

— Получается, что в экипаже самолёта три человека, — хмыкнул я, продолжая плавно водить винтовку по маршруту двухэтажное здание — барак — самолёт.

Лётчиков ждала та же судьба, что и генерала.

Садовский быстро добыл ещё несколько ремней, всех захомутал и разложил в ряд мордами вниз. Вроде бы всё шло по плану, не считая, разумеется, дымового столба.

Воронцов вновь заставил генерала покричать в дверь, но после нескольких обращений никто из самолёта больше не появился.

И тут неожиданно Воронцов и Садовский, как по команде, повернулись к зданиям, а затем сразу же упали к колёсам самолёта, направив в ту сторону оружие.

От места, где находились самолет и мои товарищи, до построек было около пятисот метров, но, тем не менее, при желании и определённом везении на такой дистанции, даже не обладая зрением, как у меня, вполне можно вести бой и попадать в противника.

Я мгновенно сосредоточился на том направлении. Все окна и двери двухэтажки я давно контролировал, в них ни сейчас, ни до этого не маячил ни один силуэт врага, поэтому тот факт, что мои товарищи обратили на здание внимание, удивил и напряг.

Не понимая, что происходит, сфокусировал зрение на Воронцове и заметил, что тот что-то кричит, а затем поворачивается и даёт команду Садовскому.

Тот приподнялся, встав на одно колено, и, приложившись к прикладу, приготовился к стрельбе.

Я вновь посмотрел на чекиста. Тот, очевидно, знал, что я буду наблюдать за всем происходящим, и показывал мне, помахав рукой и головой, чтобы я не стрелял.

Тут двери здания открылись, и оттуда вышло десять человек. Судя по комбинезонам, трое из них были техники, а остальные солдаты.

Чекист призывно махнул им, чтобы те шли к нему. Сдавшиеся немцы, оказавшись вне здания, посмотрели

по сторонам и в нерешительности переглянулись. Было очевидно, что они, не увидев Красную армию в полном составе, а всего лишь двух человек, уже не так рьяно стали гореть желанием сдаться в плен.

Лейтенант госбезопасности тоже это понял. И показал рукой немцам в мою сторону. Вероятно, он намекал, что все их передвижения под контролем снайпера. И чтобы в этом они ни капли не сомневались, я стрельнул пару раз, сбив одним выстрелом с одного из солдат каску, а с другого кепи.

Фрицы тут же всё осознали, присев на корточки и подняв руки вверх. Некоторые залегли. Все они были без оружия, поэтому сейчас для моих товарищей особой опасности не представляли. Но, несмотря на это, я не переставал за ними пристально следить, ведь пистолет или граната запросто могли быть у кого-нибудь из них спрятаны в кармане или за пазухой.

Тем временем Воронцов вновь дал им какой-то приказ, и те, постоянно с опаской поглядывая в сторону леса, то есть, в мою сторону, не опуская рук, двинулись к сотруднику госбезопасности.

Подпустив их где-то до десяти метров, чекист криком и жестами дал им команду лечь. Новые пленные подчинились, а после этого к ним направился Садовский. Он уже привычными движениями снимал с каждого из немцев его ремень и завязывал им руки за спиной. Однако сделать это он успел только троим, потому что в тот момент, когда стал вязать четвёртого из десяти, ещё не связанные немцы неожиданно вскочили на ноги и напали на красноармейца, стараясь снять с него перекинутую за спину винтовку.

По общепринятым правилам ведения войны пленный не имел права обманывать своего пленителя, потому что тот как бы проявляет милость и не убивает своего противника. Однако всё это действует лишь до тех пор, пока пленный подчинялся вышеизложенным правилам. Когда же пленный выходит за рамки, это автоматически полностью уничтожает договорённость и больше ни на какую пощаду он рассчитывать не может.

Не знаю, почему и зачем пленные решили выйти из общепринятой морали, как и то, на что именно они рассчитывали при этом. Вероятно, думали, что, схватив моих товарищей, будут ими закрываться от неведомого русского снайпера как живыми щитами. Может быть. Также, вполне возможно, что они своими действиями рассчитывали получить в дальнейшем немалую благодарность спасённого начальства, ведь получись у них мятеж, они стали бы спасителями не кого-нибудь, а генерала, а это во все времена дорогого стоило.

Резон в их мыслях, конечно, был. Но только не в моём случае, ведь я был не обычным снайпером, а снайпером, пули которого, невзирая на расстояние, всегда находили нужную цель. А если учесть, что к их нахождению на советской земле красноармеец Забабашкин в моём лице, относился крайне негативно, то на второе пленение и соблюдение международных конвенций о правилах ведения войны у них шанса не было.

Все шестеро бунтовщиков умерли один за одним менее чем за восемь секунд. Они даже толком Садовскому ничего причинить не успели. Только повалили его на землю, ударили пару-тройку раз кулаками и всё.