Неправильный красноармеец Забабашкин
Шрифт:
Неверовский вновь недовольно поморщился.
– Ладно, – буркнул он и обратился ко мне: – Так что, говоришь, у тебя за предложение по этим боеприпасам?
Предложение у меня было, в общем-то, простое как две копейки. И я его сразу озвучил:
– Мы берём и минируем обочину дороги, после чего в нужный момент производим подрыв и открываем ураганный огонь как из артиллерии, так и из засады. – О том, что, судя по всему, в засаде народа нас будет кот наплакал, а артиллерийских пушек имеется всего три или четыре штуки, разумеется, говорить не стал, дабы не смазать рисуемую картину.
Закончил же я свой план
– Представляете, какой ошеломительный эффект такой подрыв произведёт на врага. Они едут, по ним никто не стреляет. А потом: «Бабах!» И всё в огне и дыму. Только вот сапёров надо найти.
Комдив перевёл взгляд на заместителя.
Тот, поняв, о чём его хотят спросить, тут же произнёс:
– Сапёры есть. Найдём. Но только… – Он кашлянул и, приняв мою идею, немного уточнил: – Не просто сапёров, а сапёров-минёров. Дело в том, что не каждый сапёр умеет минировать и разминировать.
– А, ну да, – согласился с ним я.
– Так значит, найдём таких? – уже у всех поинтересовался Неверовский.
– Думаю, да, товарищ полковник. В четвёртой роте есть сапёрный взвод. И к артиллеристам мы приписали несколько сапёров для помощи в возведении инженерных сооружений. Наверняка там есть и минёры. Так что, думаю, необходимых людей… – Селиванов посмотрел на меня и закончил: – Если мы решим использовать эту идею, найдём.
Глава 4
Открыв немного карт
– Идея, нужно сказать, неплохая, интересная. Или у тебя есть сомнения в эффективности? – продолжил обмен мнениями полковник.
– В эффективности – нет. Если действительно суметь заминировать достаточно большой участок и подорвать в нужный момент, то это, естественно, вызовет не только потери у противника, но и панику. Если же после этого мы применим артиллерию и засадный отряд, то паника усилится кратно. Не исключено, что противник, в такой непростой и непонятной для себя ситуации откажется от наступления и начнёт откатываться назад, тем самым захват города нам удастся если не предотвратить полностью, то максимально оттянуть новое наступление: вряд ли противник решится на него сразу, без рекогносцировки. Без сомнения, когда немцы отступят, они начнут перегруппировку, подсчёт потерь и сбор уточнённых разведданных. Это может занять достаточно долгое время, что, в свою очередь, даст нам ещё один шанс на получение подкрепления. Меня смущает другое, а именно – когда проводить минирование? Днём нельзя – немцы увидят и мало того, что откроют артиллерийский огонь, так ещё и всё поймут, значит, эффект неожиданности будет потерян. Тогда, получается, ночью? Но ночью-то вообще нереально это сделать, ничего же видно не будет. Одну-две мины, вероятно, установить можно, но заминировать целый участок – нет.
– Ты прав, нормально заминировать не получится. Оно и при лунном свете тяжело было бы, а сейчас вообще всё небо в тучах. Куда уж тут. Если только к вечеру облака рассеются, – Неверовский посмотрел в окно, – но что-то не похоже.
– Товарищи командиры, – влез в чужой монастырь планирования я – обычный красноармеец Забабашкин. И пока вновь шокированное начальство не приструнило зарвавшегося бойца, который чудом попал на военное совещание, быстро произнёс:
– Хочу поделиться важной информацией – я неплохо вижу в темноте,
После моих слов в мгновение ока повисла полная тишина.
Я буквально чувствовал, как меня сверлит глазами Воронцов. Угрызений совести я, конечно, не испытывал, но всё же мы с ним прошли огонь и воду, поэтому решил перед ним повиниться:
– Извините, товарищ лейтенант государственной безопасности. Не хотел раньше говорить.
– Почему? – насупился тот.
– Извините, привычка. Не привык открываться.
Воронцова мой ответ не устроил, и он отвернулся, явно негодуя.
Ну а что я мог с этим поделать? Пусть дуется. Если бы вернуть время назад, я, и проживая тот отрезок жизни ещё раз, всё равно бы не стал ему открываться. Да и вообще, к слову сказать, и не собирался раскрывать свой секрет никому и никогда. Не собирался, потому что боялся привлекать к себе ненужное внимание. К тому же я очень не хотел стать подопытным кроликом, но сейчас речь уже не шла только об этом. Сейчас речь шла о выживании. И если моё необычное зрение могло сохранить множество жизней, среди которых в том числе и моя, то грех было бы не воспользоваться такой возможностью.
«К чему мне информация о зрении и само зрение, если нас всех убьют?! На том свете оно вряд ли мне пригодится!» – задал я себе логичный вопрос.
И, понимая очевидное, решил открыть часть карт.
Висевшую паузу через полминуты нарушил командир дивизии.
– Э-э, то есть как видишь? Как кошка? – решил уточнить комдив.
– Я не знаю, как кошка видит. Но я вижу ночью.
– Видишь как днём? – решил уточнить Селиванов.
– Почти. Не так, конечно, чётко, но вижу, – кивнул я.
Командиры переглянулись.
– Гм, интересная информация. Но её нужно бы проверить.
– Так давай прямо сейчас и проверим, – предложил Неверовский. – Пойдем, например, выйдем в сени. Там окон нет. И если свет не включать, то в помещении полная темень.
Я был не против. Мы всей четвёркой вышли в коридор, а затем вошли в соседнюю дверь, попав в помещение без окон.
Воронцов плотнее закрыл дверь, и Селиванов выключил свет.
– Ну, что видишь? – спросил комдив.
Я стал перечислять:
– Стены бревенчатые вижу. У одной из них стоит платяной шкаф. Высокий и с двумя дверцами. На шкаф уложены два чемодана. Один зелёного цвета, другой жёлтого. У одного чемодана углы оббиты железными уголками на сапожные гвозди. Рядом со шкафом стоит кровать с железной спинкой. Спинка металлическая с узорами. По краям спинки два круглых шара-набалдашника. Кровать не застелена. На ней лежит подушка и одеяло без пододеяльника. На дощатом полу половик серого цвета. «Что ещё?» – спросил я сам себя и тут же ответил, подняв голову вверх: – На потолке на белом проводе висит лампочка без абажура.
– Ничего себе. Вот это зрение!
– Н-да! – восхищённо согласился с ним подполковник.
– Так это он запомнить мог и нам теперь по памяти рассказывает, – решил усомниться в моей способности Воронцов, явно огорченный тем, что я не открылся ему ранее. – Дайте Забабашкину какое-нибудь задание, которое он тут выполнит. Тогда мы сможем удостовериться, что он нас не мистифицирует и действительно видит так, как говорит.
– И какое задание ты предлагаешь ему дать? – хмыкнул Неверовский.