Неправильный красноармеец Забабашкин
Шрифт:
– Не знаю. Но что-нибудь, думаю, придумать можно.
– А вот пусть зачитает, – произнёс Селиванов, вытащил из нагрудного кармана свёрнутый лист бумаги и протянул его вперёд, в сторону, где я стоял: – Читай.
Лист оказался свёрнут вчетверо. Видимо, конверт уже был не нужен.
Я развернул желтоватый листок и, увидев красивый почерк, смущённо негромко кашлянув, стал читать: «Здравствуй, мой дорогой супруг Леонид Максимович! Пишет тебе твоя верная жена Ольга Дмитриевна! Как ты там? Как служба? Силён ли враг? У нас всё хорошо. Ванечка готовится к школе. Каждый день просит меня проверить его знания азбуки. Лидочка…»
–
– Удивительно! – цокнул языком комдив, с интересом посмотрев на меня. – И давно у тебя такое зрение?
Пришлось врать. И из моего вранья командиры узнали, что вижу я так почти с самого детства. Именно тогда я ударился головой о шкаф, потерял сознание и после этого стал видеть в темноте.
– И что, ты за все свои семнадцать лет никому об этом не рассказал? – спросил меня комдив, когда мы вернулись в штабную комнату. – Почему?
– А зачем? Расскажи я о таком феномене, это сразу же приковало бы ко мне внимание многих. Все бы стали меня считать особенным. А я этого не хочу. Не хочу быть особенным. Я хочу быть как все.
Где-то за спиной то ли одобрительно, то ли глубокомысленно хмыкнул товарищ лейтенант госбезопасности. Понятное дело, что сотрудника органов возмутило сокрытие бойцом таких интересных и полезных фактов, но вот с точки зрения его профессиональной деятельности подобное поведение – годами скрывать от окружающих свою особенность – не могло не вызвать некоторого уважения. Как бы копать глубже не начал, в профессионализме и дотошности «большого брата» я уже успел убедиться. Нужно теперь себя контролировать вдвойне, мало ли к каким выводам придёт энкавэдэшник. Дружба, как говорится, дружбой, а служба службой!
– Гм, вижу, ты скромный парень. И, в общем, желание твоё понятно, но всё же такое зрение… зря ты никому не сказал о нём. Возможно, учёные и доктора смогли бы узнать, в чём причина твоего феномена. Смогли бы изучить и внедрить в нашу советскую жизнь. Представляешь, как изменился бы мир, если бы люди стали видеть в темноте? Даже сложно себе это представить.
– Возможно, – согласился я, вспоминая перекликающиеся с моими мыслями картинки препарированных лягушек, случайно увиденных мной в детстве в медицинской брошюре.
Увиденных и на всю жизнь запомненных.
Впрочем, мне уже было совершенно не до этого, и решение проблем, которые могут начаться у меня из-за того, что открылся, решил оставить на потом. Сейчас нужно выжить. И то, что я открыл часть своих карт, могло нам в этом помочь. А значит, я сделал всё правильно.
Комдив, очевидно, решил, что мы от темы главного разговора удалились, посмотрел на подполковника и вернулся к сути:
– Так что, раз он способен руководить минёрами, значит, мы, соблюдая осторожность и маскировку, действительно сможем заминировать участок дороги, что проходит напротив пригорка, считай, под носом немцев?
– Раз так, то очень вероятно, что может получиться, – согласился пришедший в себя после письма Селиванов. – Во всяком случае, попробовать стоит. Ведь это мало того, что даст нам ещё один козырь в предстоящем
– Это если наши войска выбьют врага из Чудово, – напомнил полковник Неверовский и тут же сам себя поправил: – Если, конечно, Чудово вообще захвачено.
Воронцов встрепенулся:
– А как может быть иначе? Мы же видели, что немцы с той стороны ехали за нашей санитарной машиной. Это и медсестра с главврачом подтвердить могут.
– Никто в твоих словах, Григорий Афанасьевич, не сомневается. Понятно, что немецкие мотоциклисты ехали с восточной стороны, – махнул рукой комдив. – Только непонятно другое – захвачено Чудово или нет.
– Как так?
– А так. Вполне возможно, что вы вели бой с разведкой или передовым отрядом противника. Санитары же до Чудова так и не доехали. Их раньше перехватили. Поэтому всякое может быть.
Воронцов хмыкнул и кивнул в сторону двери, за которой находился на своём посту радист.
– Так связи же нет. Это же тоже можно считать подтверждением.
– Косвенным – да. Уже три группы связистов отправили. Ни ответа ни привета. Как в воду канули, – вздохнул Неверовский. – Но это еще ни о чём не говорит. Вполне возможно, что город держится и подкрепление к нам всё же сумеет пробиться. Так что, чем дольше мы будем держаться, тем больше у нас шансов дождаться помощи. – Он посмотрел на меня: – И твоя идея, герой, очень даже кстати.
Я улыбнулся. Оно, конечно, понятно, что похвалы, особенно заслуженные, получать все любят. Но сейчас я сам ощутил, что моя идея не просто хорошая или даже отличная, а именно что ценная. И цена этой идеи – жизнь советских красноармейцев и мирного населения, которое осталось в Новске. Я, как и присутствующие на совещании, естественно, не знал о судьбе соседних городов, но, как и все, надеялся, что они выстояли и идущее к нам на помощь воинское соединение наконец прибудет и поможет нам удержаться.
Глава 5
Подготовка
Устал… Оно и понятно, мне нужно было не только помогать минёрам коммутировать и устанавливать мины, но ещё и три раза ходить с повозкой в город на станцию за новой порцией железа, которое должно помочь нам удержаться.
Ползание на животе по грязи, раскопки и закопки, беготня от одного сапёра к другому изрядно вымотали меня. Да ещё эти чёртовы осветительные ракеты, которые немцы нет-нет да запускали. А если учесть непрекращающийся дождь и сопутствующую этому грязь вокруг, а потом осознать, что при каждом запуске ракеты приходилось сразу же падать на мокрую землю, чтобы не быть обнаруженными, зачастую не обращая внимания на месиво из глины и воды, то можно только представить, как тяжело нам было.
В тот момент, когда мы вышли из города, я, разумеется, тщательно осмотрел обстановку. Заметив несколько голов противника, что торчали из окон зданий и окопов, хотел отправить их в небытие, однако Воронцов остановил меня, сказав, что тем самым мы можем всполошить противника, который, разумеется, сразу же насторожится, а нам это совершенно не нужно. Я, в общем-то, был с ним согласен. Пара-тройка убитых фрицев погоды не сделает, а лишние проблемы сейчас создавать ни к чему. У нас другие цели… Хотя руки не просто чесались, а буквально горели от желания угостить свинцом очередного Ганса.