Неправильный лекарь. Том 1
Шрифт:
Метрдотель проводил нас в довольно просторный кабинет, где мы расположились в больших мягких креслах за массивным столом из тёмного дерева с фигурными резными ножками. При нас стол накрыли белоснежной вышитой скатертью и начали раскладывать столовые приборы, пока мы изучали меню. Интересные аппетитные названия сопровождались ещё более аппетитными иллюстрациями, но я понял, что есть особо не хочу. Чтобы не сидеть за пустым столом, решил заказать тёплый салат с телятиной, яблочный штрудель и чай на травах. Не обошлось и в этот раз без колких комментариев по поводу моего заказа.
— Сань, ты чё, приболел что ли? — недовольно
— Отстань от него, Антон! — заступился за меня Андрей. — У человека проблемы со здоровьем, ещё нагонит своё.
Если я правильно понял, этот бугай называется Антон Львович Царевский, эта информация всплыла вместе с той, что на самом деле он для меня угрозы не представляет, но я не позавидую тем, кто решит встать у него на пути. Увесистые кулаки он пускает в ход особо не задумываясь.
— Чё, и не выпьешь за здоровье пацанов? — не унимался Царевский. Когда я покачал головой, он сузил глаза до тонких щелочек. — Чё, не уважаешь?
— При чём здесь моё уважение? — я старался не выдавать своего раздражения. Терпеть не могу, когда заставляют пить и начинают брать на слабо. — Просто я сегодня не могу себе это позволить. Выпью за здоровье пацанов больше, чем ты, но в следующий раз.
— Больше, чем я? — здоровяк расплылся в улыбке, предвкушая свой триумф в этом состязании. — Ну ради такого случая я готов подождать, уговорил.
— Ну, если с этим вопросом решили, — потёр руки Андрей, — тогда перейдём к следующему. Коль, что ты там предлагаешь сделать, чтобы разбудить уснувший дар у Сани?
Колей оказался ботаник с портфелем и в пенсне. Значит это Арсеньев Николай Анатольевич. Сам по себе он не злой, просто очень загадочный. И постоянно таскает при себе этот портфель, содержимое которого никому не известно. Иногда там находятся вещи, которые внезапно оказались нужны, а ни у кого их нет.
Тогда третий парень — это Тимофей Александрович Проскурин. Вот он мне изначально не понравился. Не броская внешность, средний рост и комплекция, серо-карие глаза смотрят на тебя оценивающе, как ювелир на принесённый в ломбард перстень. Сканирует всё вокруг себя, словно просвечивая насквозь и молчит, без надобности лишнего слова не скажет.
— Тимоха тут мне на днях подогнал интересные штуки, — ответил Николай, доставая небольшой свёрток из своего загадочного портфеля.
Причём он вытаскивал это так осторожно, чтобы никто не успел заглянуть внутрь, несмотря на то, что никто и не пытался. Закрыв портфель, он положил было свёрток на стол, но в это время дверь кабинета открылась и вплыла вереница официантов с блюдами. Свёрток мгновенно перекочевал ему за пазуху. Его не сильно напрягло, что он оттопырил сюртук на груди.
В центре стола нарисовался молочный поросёнок и запеченный целиком небольшой осётр, потом холодные закуски, салаты, несколько разных бутылей крепкого алкоголя. Салат из телятины и штрудель с чаем предо мной смотрелись как-то по-сиротски, над чем не преминул поржать здоровяк. Андрей шикнул на
— Так вот, — Коля снова достал свёрток, положил на стол и развернул. — Я изучил эти интересные устройства, одно из них оказалось довольно редким экземпляром, который уже давно не делают. Он раньше принадлежал Семье Вяземских, которым амулет сделали на заказ для пробуждения дара единственного наследника. Судя по записям, у него всё потом неплохо сложилось, жил долго и счастливо до глубокой старости.
— И-и-и? — спросил Андрей, когда Николай замолчал, залюбовавшись на изъятый из свёртка амулет.
— И я предлагаю Сане попробовать им воспользоваться, — завершил он наконец и протянул мне небольшой серебряный диск с единственным полудрагоценным камнем в центре, больше похожим на яшму. — Держи! Надо повесить на шею и коснуться мизинцем, на котором должна выступить капля твоей крови. Да не бойся ты, это безопасная вещица и довольно эффективная, ничего с тобой не случится.
Несмотря на терзающие сомнения, я осторожно взялся за цепочку и положил амулет перед собой на стол. На первый взгляд это была сущая безделушка из разряда дешёвой бижутерии, которая априори не должна обладать никакими сверхспособностями. Такой подарок может порадовать девочку лет десяти из небогатой семьи, но не единственного наследника известного дворянского рода. Ну, раз так, почему бы и не рискнуть. Наверняка ничего не получится и я со спокойной душой верну его обратно.
В этот момент я словил пронизывающий взгляд Тимофея. Похоже мои сомнения в эффективности артефакта его сильно раздражали. Но он так ни слова и не сказал, лишь прожигал меня взглядом. Я сделал вид, что не заметил, хоть и было очень неприятно. А вот остальные следили с интересом. Осторожно коснувшись серебряного медальона, я не ощутил ничего подобного, что напугало меня в тех амулета, что нашлись в кабинете в клинике и дома. Наверно так и есть, пустая безделушка.
— На, чего тянуть, — сказал Андрей и протянул мне небольшой складной нож. — Надевай на шею, кольни палец и активируй. Посмотрим, что из этого получится. Или ты хочешь сделать это в гордом одиночестве, когда нас рядом не будет? Уж лучше сейчас.
— Ладно, убедил, — неохотно сказал я, надел цепочку на шею и кольнул палец остриём ножа.
Прикосновение к круглому полированному камню резко изменило мои представления об этом предмете. Я почувствовал лёгкое тепло, исходящее от него, но оно не вызывало отторжения, было даже приятно.
— Теперь попробуй провести проверку наличия основы лекарского дара, — сказал Андрей, когда увидел удивление и улыбку на моём лице. — Ты же помнишь, как это делать?
— Почему ты спрашиваешь? — удивился Антон, жуя поросячью ножку.
— Я же говорил всем, что Саня память потерял, — с упрёком высказал Андрей.
— А, да, я забыл уже, — буркнул он и вернулся к еде, потом потянулся за ближайшей бутылкой.
Я отодвинул салат в сторону и повторил манипуляции, которые несколько раз уже делал дома. На этот раз я чётко почувствовал исходящее от ладони тепло. Лицо невольно расплылось в улыбке, значит я не безнадёжен.
— Ну вот, а ты боялся, — Андрей улыбался во все тридцать два зуба, настолько искренне за меня радовался. — Что дальше делать с этой штуковиной, Коль?