Неприкасаемые
Шрифт:
Я не потрудился ответить своей матери. Вместо этого я схватил Оливию за руку.
— Какого черта ты делаешь? Отпусти меня сию же секунду! — она закричала, как отвратительная банши, которой она и была.
Толкая ее на лестничную клетку, я схватил ее за шею, прижимая к стене.
— Ты знаешь, что мне предстоит сделать сегодня? Я должен разгрести твое дерьмо. Я что, похож на человека, который убирает дерьмо?
— Я…не могу…дышать… — выдохнула она, вцепившись в мои руки с такой силой, что у нее отвалились накладные
— Если ты не можешь дышать, ты не можешь говорить. Я в нескольких секундах от того, чтобы снести твою уродливую голову с плеч…
— Отвали на хрен от моей жены! — Нил оттащил меня назад, его кулак быстро врезался мне в челюсть.
Упав на землю, Оливия хватала ртом воздух, схватившись руками за горло, когда Нил навис над ней.
— Ты что, с ума сошел, блядь? — крикнул он.
Прикоснувшись к уголку губы, я уставился на красное пятно у себя на рукаве. Я чувствовал, как садистская улыбка растягивает мои губы, когда я посмотрел на своего брата.
— Это твое последнее предупреждение, Нил. Контролируй свою жену, или, клянусь Богом, я убью ее.
— Я должен контролировать свою жену? Как насчет того, чтобы не позволять своей жене, блядь, контролировать тебя? Все дело в ней! Что она натворила? Разве она не согласилась быть у ног Мелоди?
— Драма между моей женой и твоей меня не касается. Ты, как никто другой, должен знать, что Мел не нуждается во мне, чтобы сражаться за нее в этих битвах. — Я снова вытер разбитую губу, уставившись на придурка передо мной. — Однако в тот момент, когда твоя хнычущая жена-брехло уволила горничных в моем доме, не поговорив со мной и не объяснив им полностью, что произойдет, если они обратятся в полицию, она стала моим врагом.
Он замер, как будто сделанный из-за льда.
— Я не думала, что кто-нибудь из них… — слабо произнесла она.
— Ты не подумала! — Я зарычал на нее, заставив ее отпрыгнуть назад. — Драму, которую ты устраиваешь в этой семье, я мог не заметить и пропустить мимо ушей. Драма, которую ты создаешь в моей работе — моем образе жизни — тебе повезло, что ты все еще жива! Если даже подышишь в не том направлении, ты не проживешь достаточно долго, чтобы пожалеть об этом.
Шагнув к двери, печальный кусок дерьма, который был моим братом, крикнул.
— Лиам, она…
— Не ищи оправданий! — Взревел я и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, прежде чем вышибу ему мозги в этой больнице. — Все, что мне от тебя нужно, это найти Деклана и сказать ему, чтобы он поднял свой чертов телефон.
Выйдя в холл, я увидел, что моя мать стояла и ждала. Букет подсолнухов, который когда-то был у нее в руках, теперь был заменен аптечкой первой помощи. Ее взгляд остановился прямо на моей губе, прежде чем опуститься на царапины на моей руке.
— Извини, дорогой, — Она обратилась к мужчине-санитару. — Можно нам выделить отдельную палату, пожалуйста?
— Мама.
—
— Позволь мне перефразировать, не мог бы ты ы, пожалуйста, показать мне и моему истекающему кровью сыну отдельную палату в больнице, которую он финансирует и, черт возьми, почти спас от банкротства? — Ее голос был вежливым, но хватка, которой она держала за руку, кричала о враждебности.
Кивнув, он указал на пустую палату.
— Я могу обработать его раны.
— Нет, спасибо, дорогой. — Она похлопала его по руке. — Да ладно тебе, Лиам…
— Мама, я в порядке. Перестань быть смешной.
Она шагнула вперед, и хотя мне пришлось опустить голову, чтобы встретиться с ней взглядом, я знал, что лучше не спорить с ней по этому поводу. Это… это был код для «Мне нужно с тобой поговорить, так что заткнись нахуй и слушай».
Достав телефон, я набрал номер, пока мы шли к отдельной палате.
— Я знала, что одному из вас они понадобится. — Она вздохнула, вытаскивая бинты.
— Я в порядке. Мне было бы намного лучше, если бы люди отвечали на мои гребаные звонки.
— Язык.
Я не смог удержаться и закатил глаза.
— Серьезно, мама?
— Я просто пытаюсь тебе помочь. Ты хочешь, чтобы твой сын начал ругаться раньше, чем говорить? Ты должны сдерживать себя. А теперь дай мне свою руку. — Повинуясь ей, я еще раз попытался связаться с Бруксом, но он продолжал отправлять меня на голосовую почту. Что-то происходило.
— Деклан?
— Нет, — зашипел я, когда мама вылила спирт на мои порезы. — Работа. Работа, которую я не должен был выполнять, но твоя невестка стала ничем иным, как растущей раковой занозой в моей… Ах! Черт возьми, ма!
— Перестань вести себя, как ребенок! — Она засмеялась, обхватывая мою руку. — Ты хоть раз выспался с тех пор, как все это началось?
Я не ответил, не потому, что не спал, а потому, что знал, что она скажет, что этого недостаточно. Я провел большую часть дня, просматривая записи с камер наблюдения, показатели жизнедеятельности Мел и контакты с полицией.
— Ты родился вспыльчивым, Лиам. И становишься еще хуже, когда не спишь.
— Спал я или нет, Оливия перешла черту, и я был так близок к тому, чтобы убить ее только что.
— Но ты этого не сделал, потому что в глубине души любишь своего брата, несмотря на то, как сильно тебе все еще хочется его ненавидеть.
— Так это не из-за действий Оливии, а из-за Нила. — Я должен был догадаться.
— Как бы сильно я ни любила ваших жен, моим главным приоритетом всегда будет счастье твое и твоих братьев. Что бы не сделала Оливия, это еще больше разлучит вас с братом. Нил ждал годами…
— Мама, мне все равно. Если он хочет быть со мной, я приму его. Но ему нужно убедиться, что его жена знает, что делает, и должна быть подальше от меня. Я больше не доверяю ей.