Неприкаянная душа

Малмыгина Лариса Владимировна

— Следовательно, элементалы не стоят ниже человека, так как непосредственно участвуют в его эволюции, — считывая мои мысли, отозвался Мадим. — Стихии производят то, что ложно приписывается деятельности Природы. Их можно назвать существами, но они не происходят от Адама и Евы. Они реальны, одарены жизнью, формой, волей и инстинктом. Что вы скажете на это, Алиса?

— Не потому ли там, где кипят страсти и льется кровь, землетрясения, наводнения и ураганы — не такая уж редкость? — поддаваясь очарованию всесильного собеседника, с грустью молвила я.

— Да, вы правы, — недобро

усмехнулся Повелитель Стихий. — Черная энергетика черных людей чрезвычайно привлекает моих соплеменников.

— В последнее время страшные болезни и террор заставляют содрогаться беспомощное человечество, — словно загипнотизированная, тихо произнесла я. — Виноваты ли в этом элементалы?

И куда меня понесло! А вдруг похититель рассердится? Уж тогда-то мне точно не видать родного дома!

— «Беспомощные» люди несут в себе заряд огромной негативной энергии, — вскинул высокомерную голову бессердечный дух. — Зло порождает зло.

— В таком случае, именно темные силы склоняют доверчивых гомо сапиенсов к дурным поступкам! — не согласилась с демагогом я.

— Темные силы здесь отдыхают, — мерзко ухмыльнулся потусторонний оратор. — Зачем работать, если тяжелую, совсем не творческую работу выполняют за тебя другие?

Привидение надо мной смеется? Впрочем, а куда смотрит Господь?

— Ему очень тяжело, Алиса, — прищелкнул языком призрак, — но Он держит свое слово. Человечество само должно решить, какой дорогой ему идти дальше: войны или мира, зла или добра.

— Как Всевышний относится к тому, что на земле множество религий? — поежившись от полученной информации, удрученно пробормотала я.

— Спокойно, — криво усмехнулся злодей. — Все Его дети равны и каждому из них Он дал свои важнейшие заповеди, главная из которых — не убий!

— Но именно различия в вероисповедании толкают людей на страшные войны! — с горечью вскрикнула я.

— Прежде всего, дорогая, к преступлениям призывают преступники, которыми руководят жадность и властолюбие, — повел плечами могущественный убийца. — Глупое же человеческое стадо бредет, погоняемое великими грешниками, на смерть, чтобы потом воскреснуть в Аду. Убивший хоть раз, никогда не будет помилован Создателем.

— А когда человек убивает, защищая родную землю, мать, детей? — неуверенно проговорила я.

— Это трудный вопрос пусть даже и для непростого элементала, — нервно облизал губы не в меру речистый дух. — Задайте его кому-нибудь из ангелов.

— Боюсь, мне никогда не узнать на него ответа, — подавленно прошептала я, — но вы — тоже грешник, Мадим, вы похитили меня.

— У элементалов нет бессмертной души, а я элементал, — ликующе вскинул указательный, обремененный сверкающим перстнем, палец призрак. — Нас не пугают муки Ада потому, что мы умираем навечно. Тем не менее, мои сородичи, по сравнению с вашими братьями и сестрами, грешат гораздо меньше. Да, для нас человек — враг, потому что мы должны остерегаться его, его психической силы, но когда мы делаем зло, мы защищаемся.

— Следовательно, вы также делаете зло? — с готовностью съязвила я.

— Только спасая свою жизнь: она у нас одна.

— И все элементалы настолько порядочны,

как господин Страшная Сила? — елейным голоском томно пропела я.

Вздрогнув, Мадим подошел к кровати, поцеловал мою руку и ушел, пожелав пленнице спокойной ночи.

Если б когда-либо кто-нибудь сказал мне, что я, человеческое дитя, окажусь в руках материализовавшегося духа, сочла бы этого индивидуума невменяемым.

За окном запел соловей. Он пел про родной дом, улыбки моих еще не родившихся внуков, он пел про Алинку и Олега, Аллочку и Жанку, Марго и Карлоса. Будто во сне открылась тяжелая дубовая дверь, молодой слуга вкатил столик с ужином. Он что-то говорил мне, о чем-то спрашивал, но, убаюканная певчей птичкой, я сладко заснула.

ГЛАВА 9

ХЕСЕД

Утро не принесло успокоения. За узким высоким окном темнело пасмурное небо, накрапывал дождь. Настроение было прескверное, да и какое настроение может быть у узницы?

Раздался стук в дверь, и вошел слуга:

— Госпожа, вас просят спуститься к завтраку, он состоится через полчаса в большой зале замка, — высокомерно произнес он.

— Замка? — осмысливая заманчивое предложение, удивленно переспросила я.

Лакей важно кивнул и удалился.

— Ладненько, — подумала я, — мне разрешено выходить из этой осточертевшей комнаты, а это уже хорошо. Но в чем же я спущусь к принятию пищи?

На раритетной кушетке лежало красивое длинное платье из голубого атласа.

— Что за маскарад! — подозрительно рассматривая доисторический прикид, удивилась я, но экзотическую вещичку все же надела, ибо идти к Максу в полупрозрачной батистовой ночнушке было неприлично.

Наскоро умывшись под тонкой струйкой воды над большой ванной-бассейном белоснежного мрамора, отделанной позолотой, причесавшись изящным черепаховым гребнем, я открыла ненавистную дверь.

Да, это был замок! И производил он мрачное впечатление: узкие окна, сводчатые арки дверей, извилистые и внезапно исчезающие лестницы, наконец, странная форма фигур и украшений в виде драконов и демонов. По моей коже поползли мурашки. Крутая лестница подошла к концу, и огромный зал предстал моему взору. Никогда я не видела ничего более роскошного. Да и что я видела! Стены великолепного помещения были увешаны тяжелыми антикварными доспехами, разнообразным элитным оружием и темными картинами эпохи Возрождения. Убранство этого святилища составляли также античные бюсты вместе с изумительными по красоте креслами и огромным дубовым столом. Во главе стола собственной персоной восседал Максим Анатольевич Ветров.

Потрясенная происходящим со мной, я остановилась перед Мадимом, как вкопанная. Он поднялся с места, неспешно подошел ко мне, взял под руку и усадил рядом с собой.

— Доброе утро, — приторно улыбаясь, проговорил дух.

— Привет, — буркнула я, разглядывая фарфоровые тарелки тончайшей работы и тщательно вычищенное столовое серебро.

— Как спали? — сладко поинтересовалось привидение.

— Прекрасно! — фыркнула я, косясь на золотые вазы с заморскими фруктами.

— Вы чрезвычайно прелестны сегодня, — ласково пропел похититель.