Неприкаянная душа

Малмыгина Лариса Владимировна

— Само собой разумеется. Разве я похожа на жену старика? — засмеялась разлучница, с интересом поглядывая на раскрасневшегося Олежку.

— К сожалению, Смирнов вас очень любит, — отмечая высокую квалификацию совратительницы, вздохнула я.

— Он мне больше не нужен, — хихикнула девица и кокетливо стрельнула глазами в моего любимого сына.

— Но Сергей — не игрушка, Нина, его сердце не выдержит предательства, — воззвала к ее совести моя метущаяся душа, мгновенно забыв про неудобства одинокого женского существования.

— Он выдержит, он забудет меня. Колдовство

потеряло свою силу, — поморщилась нахалка и, развернувшись на высоченных каблучках, неторопливо направилась к выходу.

— Да что ты, такая красавица, унижаешься перед ней! — внезапно закричал возмущенный поведением несостоявшейся мачехи Олег. — Эта гадина тебе и в подметки не годится!

Я улыбнулась и посмотрела на прямую, напряженную спину уже не соперницы. Почувствовав на себе мой взгляд, девица обернулась и проткнула меня ненавидящими глазами.

ГЛАВА 12

ЗАВИСТЬ

— Ты пришла? — губы его попытались растянуться в улыбку. — Алисонька, как я тебя давно не видел.

— Тебе лучше? — проронила я, прекрасно понимая, что дела его плохи.

— Мне хорошо, ты снова со мной.

Какое бескровное у него лицо. А глаза… Сколько в них отчаяния и боли..

— Нина придет позже, она обязательно придет, ты не волнуйся, — вспоминая наглую усмешку девицы, нежно проворковала я.

— Мне не нужна Нина, мне нужна ты.

Кажется, все беды земные отражаются в этих очах..

— Не говори так, Сереженька, она моложе меня, ты ее любишь, — судорожно вздохнула я.

Необходимо найти соперницу и, если будет надо, упасть перед ней на колени, иначе..

— Это было наваждение, и оно прошло, — твердо отчеканил Смирнов.

— Да? — я заглянула в его беспросветные зрачки и невольно вздрогнула.

— Это было колдовство, — с жаром продолжил свой обличительный монолог самый родной мой человек. — И хотя я никогда не верил в чудеса, они есть: хорошие и плохие. Со мной произошло плохое чудо.

Он поморщился и приложил руку к сердцу:

— Прости старого козла, родная, если сможешь только простить. Иначе я умру.

— Все будет хорошо, — через силу улыбнулась я, — все будет хорошо.

— Когда ты успела развестись со мной, Алиса? — настоящий, а не призрачный, мужчина с горечью смотрел на меня. Несколько скупых слезинок показалось из-под его сухих век и увлажнило безжизненную прежде кожу.

— Я никогда не оформляла развода, — недоуменно пробормотала я.

— Я тоже, — широко распахнул глаза Сергей.

— Не может этого быть!

— Нина сказала, что бракоразводный процесс провели без меня.

В палату зашел седой доктор.

— Сергею Владимировичу необходим отдых, уважаемая Алиса Михайловна, — пристально оглядывая с ног до головы двадцатилетнюю половину немолодого пациента, строго проговорил он.

В больничном коридоре царила суета: взад-вперед носились взмыленные медсестры, с безвольно болтающимися фонендоскопами на шеях степенно шествовали деловитые врачи, шмыгали туда-сюда покорные злому року пациенты. Усталый спаситель человеческих тел плюхнулся на пустую соседнюю койку и,

вытирая кусочком бинта воспаленные глаза, продолжил свою обычную для таких случаев тираду:

— Состояние больного еще тяжелое, но мы надеемся, мы будем надеяться, что все образуется. Вашему мужу нужен хороший уход. Вы можете обеспечить его?

Вспомнив, что когда-то «уважаемая Алиса Михайловна» окончила медицинское училище, я засучила рукава и принялась за работу. Днем сама делала Сереже все процедуры, по ночам чутко дремала на раскладушке, принесенной Олегом из дома. О разлучнице Нине мы не вспоминали, словно ее никогда и не было.

Смирнов стал выздоравливать. Об этом говорили его порозовевшие щеки, веселый блеск в темно-зеленых глазах, а, самое главное, отсутствие аритмии и болей в испорченном моторчике. По вечерам в больницу приезжали дети, привозили продукты, книги для папы, журналы для мамы, любовь для наших утомленных несчастьем душ. Жанна не появлялась, племянницы тоже исчезли с горизонта, хотя дружная семейка прекрасно знала о постигшем нас горе.

Прошел месяц, и Сергея выписали из стационара домой. Милый лечащий врач предупредил, что ему крайне необходима реабилитация. Путевку на курорт любимому директору предоставили на работе; а через несколько дней после того, как «блудный сын» побывал в родных пенатах, наша семья провожала его в дальнюю дорогу. Сережу теперь радовало все: старый диван, банальный борщ, поданный на обед, мягкая, чистая постель, правда, без представительницы прекрасного пола, поскольку она дипломатично попросила подождать с близостью по причине греховности сожительства с чужим мужчиной. Смирнов понял и смиренно решил потерпеть, милостиво предоставив мне хлопоты по восстановлению брачных штампов в главных документах.

И тогда появилась Жанка.

— Почему не звонишь, забыла о моем существовании? — вяло поинтересовалась она.

— А ты не знала, что Сергей был опасно болен? — вопросом на вопрос ответила я, хотя еще в школе нас учили, что это неприлично.

— Знала, — выдержав длительную паузу, безразлично промямлила сестра. — Алиска, я скоро умру.

Говорят, Бог испытывает тех, кого любит, а еще сказывают, что испытаний Он дает ровно столько, сколько человек может вынести. Но, мое сердце наотрез отказывалось принимать следующий удар судьбы; оно справедливо возмутилось, пустившись в дикий, отчаянный пляс, а когда остановилось на мгновение, чтобы передохнуть, в глаза темной тучей поползла спасительная темнота, заполонившая все необъятное пространство головного мозга. Я провалилась в бездну.

— Алиска, очнись, слышишь, — плакала надо мной Жанка, колотя меня по щекам, — только не умирай! Кто же тогда хоронить меня будет?

Окружающие предметы стали приобретать свои прежние размеры и очертания, открывая моему взору жестокий, несовершенный мир. Сестра размазывала по впалым щекам косметику и хлюпала красным заострившимся носом.

— У тебя метастазы? — спросила я, удивляясь хриплости своего голоса.

— Да, вчера я ходила к онкологу, он сказал, что повторно оперировать меня не берется: бесполезно.