Неприкаянная душа
Шрифт:
Мы просочились через довольных собутыльников к облезлому окну и уселись прямо на колючие кактусы.
— Выпьем за детей! — вдохновенно проорал Трухлявин.
— За нас, за нас! — запрыгало от восторга малолетнее воинство, состоящее из четырех девчонок и одного сопливого пацанчика. — Мы тоже хотим выпить!
— Налей им пива, — обращаясь к улыбающейся жене, распорядился Вовчик.
Довольная веселой жизнью и щедрым мужем, Мариша разлила по фужерам крепкую «балтику». Подражая родителям, наследники семейных традиций махом выдули пенистый напиток,
— Вот так каждый день, — пожаловался Аристарх, — ни сна, ни отдыха.
— Когда дома нет кошки, в нем заводятся мыши, — заважничал Карл Жанович.
— А я что сделаю? — удивился Алмазов.
Жемчужный хмыкнул и стал гипнотизировать хохочущую компанию.
Пир продолжался. Трухлявин регулярно провозглашал тосты, собутыльники, включая малолеток, заедали спиртные напитки солеными огурцами и квашеной капустой.
— А сейчас я принесу горячее, — загадочно провозгласила хозяйка дома.
Через минуту она явилась с большим подносом картошки, заваленной поджаренными ножками Буша. Едоки заметно заволновались.
И тогда Мариша, ловко подхватив крючковатыми пальчиками горячий окорочок, умело запустила его в жирную морду одного из гостей.
— Ешь, Женечка, сама готовила, — похвасталась она.
Женечка очень удивился, вытер тыльной стороной ладони масляное лицо, но угощение взял.
— Кушай, Галочка, — следующая лапка угодила Галочке прямо за пазуху.
— Ты чо? — брезгливо вынимая питательную американскую нижнюю конечность из сероватого лифчика, возмутилась гостья.
— Хи-хи-хи, — хладнокровно произнесла Трухлявина, — кому еще?
И тогда большое фарфоровое блюдо, бессовестно вырвавшись из рук поварихи, описало овал вокруг захламленного объедками стола, а потом, изловчившись, опрокинулось на самого важного, судя по накрахмаленной рубашке и дорогому галстуку, гостя. По тому, как тот встал, какие произнес слова в адрес хозяина дома, стало ясно, что вымазанный с ног до головы куриным жиром мужик — шеф Вовчика
— Не надо печалиться, вся жизнь впереди! — отчаянно фальшивя, заорала хозяйка тонким, визгливым голоском, презрительно наблюдая, как глубоко оскорбленный босс стряхивает с себя остатки кулинарного шедевра.
— А сейчас — сюрпрайс! — войдя в роль фокусника, провозгласила непревзойденная метательница блюд. — Раз, два, три!
Шаркнув короткой ножкой и низко поклонившись ошалевшим от обилия гостинцев дядюшки Сэма на их одеждах приятелям, Мариша стала стаскивать с себя попугайский прикид. Красная, ажурная кофточка грациозно примостилась на остатки «оливье». За ней последовала коротенькая, зеленая юбчонка, едва прикрывающая потайное Маришино место, которая с удовольствием повисла на длинном ухе озадаченного Володиного начальства. А когда не первой свежести бюстгалтер бесстыдно открыл сморщенные мешочки ее прелестей, гости засобирались домой.
— Куда вы? — удивилась озадаченная стриптизерша. — А танцы-манцы?
Раскрасневшиеся бабы, скромно потупив глазки, спешно
Вовка окаменел от горя: вечер, так здорово начавшийся, пришел к концу самым пренеприятным образом.
— Ну, прощевай, — пробурчал другу хихикающий Женечка, — мы уж пойдем домой, страсть, как спать охота.
— Да уж, — согласилась Галочка, нервно ощупывая промасленный лифчик, — да уж.
Начальник сурово взглянул в честные очи нашкодившего подчиненного, хотел что-то сказать, но начальница так сильно дернула его за рукав дубленки, что несостоявшийся оратор, споткнувшись о любимого сыночка Вадика, приземлился на благоухающий туалет кошки Мурки.
— Б… пошла на х..! — сделал любезный комплимент своей благоверной подмоченный в сортире босс.
Гости с достоинством удалились.
Вдоволь нахохотавшись, мы пришли к выводу, что оставлять в одиночестве веселую семейку попросту не имеем права. Неподвижный Вовка с успехом продолжал изображать статую великого греческого мыслителя, а его сверхсексуальная женушка, внезапно вспомнив, что не совсем одета, стала быстро напяливать на себя сорванные в пылу одержимости разноцветные одежки. Вика, раскрыв беззубый рот, нахально разглядывала материнские прелести. Ирка весело прыгала на одной ножке и орала:
— Еще хочу, еще хочу!
Что она хотела, пива, стриптиза или фокусов, было непонятно, а потому, закатив младшенькой оплеуху, Трухлявина упала на кровать и надрывно зарыдала.
— Я же не собиралась! Что со мной приключилось? — размазывая по щекам слезы пополам с голубой тушью, выкрикнула она и вырвала из головы пучок невыразительных сероватых волосенок.
— Меня уволят с работы, — вдруг ожил утомленный трагической ролью супруг. — Придурка возить будет кто-то другой. Плакали мои денежки!
Почувствовав укоры вездесущей совести, я быстро спорхнула с подоконника и выскользнула в коридор. На прощание Аристарх благодарно пожал Карлосу ладошку.
Заложив руки за спину, вероятно, подражая Наполеону, Сергей беспокойно ходил по квартире.
— И где вас носило? — с подозрением разглядывая наши оживленные рожицы, возмутился он. — Я обегал весь квартал.
— Мы гуляли в великолепном парке, — подмигивая мне, соврал Жемчужный.
— Кстати, верхние соседи внезапно угомонились, — выдал сенсационную новость Смирнов. — Возможно, сегодня мы наконец-то выспимся.
— Как у тебя все это получилось? — улучив момент, шепнула я домовому.
— Ловкость рук и ничего более, — засмеялся старый шутник и хвастливо вздернул коротенький носик.
— Что-что? — не понял материализовавшийся за нашими спинами Сергей.
— Очень устал, а потому покидаю вас, друзья мои, — высокопарно произнес «дядюшка».
Я поцеловала Карлоса в щечку, но внезапное оглушительное мяуканье Маргариты заставило меня оглянуться — она улыбалась.