Неприкаянный
Шрифт:
– Ты не поверишь, - неловко улыбнулся я, - но я знаю все языки. Это вроде как моя странность.
«Вот что надо было спрашивать у Оракула», - запоздало подумал я.
– Где инферэри?
– Я не знаю, кто это.
После этих слов жёсткости во взгляде пуэри прибавилось, поэтому я решил подкрепить свои слова хоть чем-то:
– Сдохнуть мне на месте, если вру!
– Вы, люди, клянётесь по любому поводу, - обронил Рэн с явным презрением.
– Может и так, - не стал спорить я.
– Но нельзя
– Пока что твои ответы даже близко не похожи на правдоподобные, - сказал пуэри и, подумав, добавил: - Ложь обычно звучит складнее. Откуда ты?
Этот вопрос меня неожиданно разозлил.
– Это смотря как считать, - буркнул я.
– Если коротко, то издалека. Если брать последние восемь лет, то из Квисленда. А если говорить как есть, то затем я сюда и пришёл - выяснить, откуда я.
– Квисленд? Это мир такой?
– Нет. Мир - Нирион. А Квисленд - это замок на юге Либрии.
Лицо Рэна вытянулось и побледнело.
– Нирион?
Пятно у него под подбородком вдруг вместо зелёного стало оранжевым.
– И какой сейчас по-твоему год?
– спросил он потрясённо.
Из холодного и жёсткого он вдруг стал потерянным и как будто даже ссутулился. Ещё не до конца понимая, к чему он клонит, я ответил:
– Две тысячи восемьсот восемьдесят восьмой со дня Великого Гнева.
Рэн пошатнулся, как от удара. Казалось, он враз утратил ко мне интерес - настолько его поглотило то, что он ощутил. А я, припомнив видение, стал понимать, что к чему.
Не знаю, почему Отражение заставило меня посмотреть именно то, что я увидел. Может, оно даже и не при чём. Но оно сказало: «интересно, чем всё закончилось» - как будто речь шла о прошлом. Если так, то реакция пуэри объясняется только одним. Нирион - его родной мир, и этот мир погиб так давно, что люди, которые живут здесь и сейчас, даже не слышали о каких-то там инферэри.
Затолкнув Рэна в портал, Риор запер его во временной ловушке, которую некому было открыть, пока не заявился я и не начал потрошить Источник. Получается, последние двадцать или даже больше тысяч лет буквально пролетели для Рэна быстрее, чем мгновение.
И мне сразу расхотелось на него злиться.
– Есть ещё такие... как я?
– голос пуэри надломился в середине фразы.
– Я не встречал и не слышал.
– А Муратолис?.. Город, который лежит рядом со входом в Источник?
– Заполнен ордами мутантов.
Рэн прикрыл глаза и медленно сел на пол, упёршись локтями в колени, а ладонями - в лоб. Очевидно, ему стало наплевать, кто я такой, наплевать на мои мечи и на вот эту фигуру на полу тоже наплевать - на всё наплевать. Я осторожно сел рядом. Я уже почти забыл, каково это - не иметь ничего, но отлично помнил, что такое всё потерять. Оставалось только гадать, что может в такой ситуации испытывать один из его
Так мы просидели с минуту. Пуэри погрузился в себя, а я не решался заговорить, хотя очень хотелось сказать: знаешь, ты не один такой. Не стоило мне видеть его спасение - теперь я жалел Рэна, хоть и сам когда-то, стоя у дымящегося кратера на месте собственного дома, не хотел ничьей жалости. Но я мог представить: только что Рэн переживал гибель своего мира, и вот он уже отделён от той трагедии тысячелетиями. Несколько минут назад в нём ещё была жива надежда, а теперь он остался совсем один.
– Расскажи мне, - сказал пуэри, не поднимая головы, - как вышло, что никто в моём мире не знает о моём народе.
На этот вопрос у меня не было ответа. Но я рассказал всё, что знал. О том, как давно в мире люди и другие расы. Об эпохах и современных государствах. О том, кто и где живёт. Потом подумал, что стоит рассказать о том, как попал к Источнику - и начал с того, как гномы открыли Глубины. Упомянул разговор с Тенью и вкратце описал тамошнюю фауну. Рэн слушал меня в мрачном молчании.
– Инферэри тоже больше нет, - подытожил он, когда я закончил.
– Никого не осталось.
Я промолчал. Мне вдруг пришло в голову, что нас в любое время может выкинуть обратно в тот белый зал - как и моих спутников. Если так, то мне стоило снова попытаться что-то узнать, пока не стало поздно.
– Значит, это ты вытащил меня из портала.
Я обернулся и столкнулся взглядом с Рэном. Он снова выглядел спокойным и уверенным, но уже по-другому. Такой взгляд я видел только у смертельно больных - тяжёлый, с оттенком обречённости.
– Именно, - сказал я, внимательно разглядывая свечу над нашими головами.
– Случайно, но это был я.
– И чего же ты хотел добиться?
– Правду искал. О себе. Видишь эту фигуру? Это для поискового заклинания.
– Зачем поисковое заклинание, если тут есть Голем, который черпает знания напрямую из всеобщего событийного потока?
– М-да?
– усмехнулся я.
– Ну-ка, попробуй-ка с ним поговорить!
Рэн смотрел на меня не моргая, как на идиота. Он явно не видел смысла что-либо мне доказывать, но моя нахальная улыбка, видимо, всё же сумела его заинтриговать.
– Голем, - парень поднялся на ноги, встряхнулся, - остались ли ещё выжившие Орумфабер?
Повисла тишина. Мы с пуэри смотрели друг на друга. Моя улыбка становилась всё нахальнее.
– Ничего не понимаю, - пробормотал он, когда понял, что ответа не последует.
– Вот поэтому и заклинание, - сказал я, возвращаясь к изучению плетения магической свечи.
– Ты случайно не разбираешься в здешней магии?
– Это временная комната. Этот огонёк над нами - фитиль, как только он прогорит, комната схлопнется, и нас вернёт в Зал Размышлений.