Неприкаянный
Шрифт:
Источник находился недалеко, но из-за ада, в который превратился нижний ярус, они добирались до места назначения больше часа. В итоге показались у круглого каменного постамента, над которым зависло каменное же лицо с закрытыми глазами. Это место защищала магия, поэтому обломки каменных глыб так и не смогли причинить вреда изваянию, что с невозмутимостью и презрением возвышалось среди хаоса.
– Как работает этот портал?
– Рэн силился перекричать грохот.
– Как обычно, - Риор подошёл к Источнику вплотную.
– Нужно встать на алтарь, а кто-то другой должен активировать его.
– Но тогда...
– Да, останусь я! А ты полетишь и предупредишь Подземное Племя о надвигающейся угрозе!
– Ну уж нет!
– рявкнул Рэн, хоть и сам понимал, что действует вопреки здравому смыслу.
– Мы могли бы спасти кого-то более ценного, а может и не одного...
Риор прервал его жестом.
– Оглядись, - сказал он.
– Мы просто не успеем больше никого спасти.
Не нужно было приглядываться, чтобы увидеть: город погибал, и попытаться спасти кого-то ещё означало погибнуть вместе с ним.
Охотник схватился за голову, не зная, за что делать. Он понимал, что должен слушаться Мудрого, но всё его существо протестовало против предложенного решения.
– Тогда вообще не будем спасаться!
– выпалил он, наплевав на всё.
– Как можно вообще принять такой выбор - кто спасётся, а кто умрёт?
Риор пристально посмотрел ему в глаза и кивнул.
– Хорошо. Останемся и умрём с честью, достойной нашего народа.
– И Мудрый встал плечом к плечу с Рэном.
Молодой пуэри уловил некую абсурдность этих слов, но всё равно ему стало легче - он не представлял, как смог бы жить со знанием того, что спасён ценой жизни Мудрого. Рэн не вспомнил даже, что его поступок делает смерть отца бессмысленной; его охватил предсмертный кураж. Удивительное состояние, всё переворачивающее с ног на голову: робость обращается в решительность, осторожность - в безоглядность, страх - в оружие; главной же целью жизни становится смерть.
– Им нас не истребить...
– начал Рэн, но тут же получил тычок в грудь и повалился прямо на постамент Источника. Камень под ним загудел, истукан распахнул глаза и словно издалека раздался голос Голема:
– Спрашивай, если жаждешь Знания.
Не успел Рэн опомниться, как вокруг него вспыхнуло белёсое поле портала.
– Стой!
– крикнул он, вскакивая.
– Нет! Зачем?!
Он с размаху врезался плечом в энергетическое поле, и его тотчас снова бросило на пол; от боли и злости охотник закричал. Риор приблизился к порталу и сказал невозмутимо:
– Скоро ты всё поймёшь.
– Я не хочу!!!
– завопил Рэн в отчаянии.
– Ты не можешь решать за меня! Почему ты сам не захотел спастись?
– Потому что только тот, у кого нет выбора, способен всё преодолеть, - сказал Мудрый.
– И потому я лишил тебя выбора.
От его спокойствия охотника разобрала дрожь.
– Что преодолеть?
– спросил он, холодея.
– Риор! Что я должен преодолеть?
Поле мутнело всё сильнее, но сквозь эту сгущающуюся пелену Рэн увидел, как Мудрый поворачивается спиной и уходит прочь. Молодой пуэри ещё кричал и пытался пробиться наружу, моля и проклиная Риора, но всё было без толку. Мощная магия Источника опутала охотника, завернув в световой кокон, и унесла прочь от желанной гибели - так далеко, как Рэн даже не мог себе представить.
* * *
– Жуть какая. Интересно, чем
Отражение прохаживалось, оглядывая пейзаж рушащегося города. Жуткая панорама таяла на глазах, оставляя нас с двойником в пустоте.
– Это же всего лишь сон. Мало ли что в нём могло происходить, - ответил я.
– На твоём месте я бы не был так уверен.
Краски развалин потускнели, а потом и вовсе пропали. Двойник повернулся ко мне:
– Итак, с Залами ты справился. Поздравляю!
– он просиял одной из своих добрейших улыбок.
– Что-то пейзаж стал скучноват.
Он достал из кармана мелок и принялся водить им вокруг себя.
Я, глядя на него, задумался: а справился ли? Я совершенно не помнил, как заснул. Попытался проснуться - и не смог. Неужели этот пройдоха прав?
– По-моему, меня оглушили, - с растущей тревогой сказал я.
– Это же не сон, да?
– А, ерунда, - Отражение махнуло рукой и наклонилось, чтобы нарисовать несколько квадраты, которые тут же подсвечивались зелёным.
– Ты просто в глубоком обмороке. Скоро непременно очухаешься. У тебя сейчас есть более весомая проблема.
– Какая, если не секрет?
– А ты не чувствуешь?
– двойник улыбнулся и медленно нараспев продекламировал: - Не вижу рук, но чувствую касанья - то Смерть помалу жнёт моё дыханье...
От неожиданности я не нашёлся с ответом.
Квадраты под нашими ногами обретали цвет и рельеф, всё больше напоминая замшелые каменные плиты. Вот только красило Отражение всё тем же мелком - и он был белым.
– Не спрашивай, откуда я знаю, - покачал головой двойник, опережая мой вопрос.
– Это, скажем, предчувствие. Всё идёт к тому, что ты окажешься на грани, где я уже не смогу тебе помочь. Как тогда, когда тебе перемешали все внутренности, помнишь? Тебе придётся рассчитывать только на себя и на правильность своих решений.
– Раз ты столько об этом знаешь, может, намекнёшь, когда именно наступит этот момент?
– Что, опять?
– фыркнуло Отражение.
– Нет, дудки. Ты сам в состоянии ответить на этот вопрос. Давай, вспомни всё, чему я тебя научил. Напрягись.
Он продолжал рисовать, и вскоре вокруг нас уже появилось и небо, и яркое полуденное солнце, и холм, на вершине которого мы стояли. Рядом стояло несколько каменных плит, подозрительно напоминающие кладбищенские. Эта картина подействовала на меня странным образом: мысли о смерти вдруг приобрели новый оттенок, удивительно ясный - на языке даже появился тлетворный привкус. Я вдруг ощутил: она близко, она стоит почти вплотную.
– Кажется, получается, - сказал я.
– Это не смерть нашла меня, а я нашёл её. Она здесь, на Глубинах. Совсем рядом. Точнее... скоро.
Двойник нагнулся в последний раз, написал на одной из плит «Здесь может быть Ваша могила!» и принялся отряхивать совершенно чистые руки.
– Такие дела, - заключил он.
Все знают, что когда-то умрут, но стоит лишь вообразить, что умрёшь завтра - и накатывает страх. Откуда ни возьмись, появляется чувство пустоты, которая только и ждёт, что возможности проглотить тебя. Тогда понимаешь: она больше, чем вселенная, и ей плевать на твои планы и мечты: сейчас ты есть, а завтра тебя не станет. И именно от осознания того, что вся твоя жизнь шла именно к этому моменту, становится страшно.