Неприкосновенный запас (Рассказы и повести)
Шрифт:
Она оглянулась на клетку. Три маленькие черные мордочки с белыми усами настороженно смотрели в ее сторону.
– Меня зовут Таня... Таня Вьюник, - сказала Таня своей новой знакомой.
– А я - Викторина Гай, Викторина Сергеевна Гай, - ответила новая знакомая.
Так они познакомились.
Самым трудным оказалось позвонить в собственную дверь. Таня долго топталась на лестничной площадке и все строила догадки: знает ли мама о всех ее злоключениях? Может быть, ее уже вызывали в школу и Генриетта Павловна рассказала ей о том, что
Наконец Таня решилась позвонить.
– Где ты пропадаешь?
– спросила мама.
И по тому, как мама спросила: "Где ты пропадаешь?", по ее глазам и по ее спокойным движениям Таня поняла: мама ничего не знает. Тогда Таня сказала:
– Сядем.
Мама удивленно посмотрела на дочь и села. Таня тоже села.
– Ты ничего не знаешь?
– на всякий случай спросила Таня.
– К тебе не приходили из школы? И про пожар ты тоже ничего не знаешь?
– Про какой пожар?
– мама поднялась со стула.
– Сиди. Не в этом дело. Я хочу тебе сказать... Я бросила школу.
Пройдет время. Многое забудется. Отойдет в тень. И будет казаться, что все произошло просто, как-то само собой. Вошла в дом. Сказала маме: "Я бросила школу".
Услышала ответ:
– Не городи чушь.
– Нет, я серьезно. Бросила. Поступила на работу.
– На какую работу?
– Как ты советовала - в цирк.
– Я тебе не могла советовать такую глупость.
– Вспомни, мама. "Тебе впору идти работать в цирк".
– Дай мне сигарету.
Мама долго курила, не произнося ни слова. Она переваривала новость, которую преподнесла ей Таня. Она мучилась и потому молчала. Она почувствовала себя беспомощной, старой, ни на что не способной. Дочь вышла из-под ее крылышка. Делает что хочет. Сегодня бросила школу и поступила в цирк. Завтра приведет за руку парня и скажет: "Знакомься, это мой муж..." Но после будет казаться, что мама просто надулась и молча курила.
Таня сидела на стуле. Прямая. Спокойная. Так, по крайней мере, казалось маме. Спокойствие дочери выводило ее из себя. Она с трудом сдерживалась. И потом ей тоже будет казаться, что Таня была спокойной. А Таня чувствовала себя побитой и чудом спасенной.
– Что ты собираешься делать в цирке?
– глухо спросила мама.
– Не бойся, - сказала Таня, - я не буду выступать на манеже с клоунами. Работа у меня простая: я чищу клетки, чищу рыбу, ухаживаю за морскими львами. Они очень славные. Я тебе когда-нибудь покажу их. И вообще, мама, ты не волнуйся. У меня все в порядке... А в школу я никогда не вернусь.
Надо отдать должное маминой выдержке. Она не закричала. Не нахлопала дочку по щекам. Она молча курила. И все силилась найти смысл в поступках дочери. И не находила этого смысла. Чтобы легче понять дочь, она
– Я тоже бросила школу, - тихо сказала мама.
– Но я не делала глупостей, не поступала ни в какой цирк, а ушла на фронт. Стала зенитчицей. По ночам мерзла на посту и прислушивалась к шуму моторов. Один раз обнаружила самолет, который там, впереди, прозевали. Подняла батарею по тревоге. Самолет отогнали. Потом про меня написали в газете "Тревога". У меня где-то хранится эта газета...
– Мама, все будет хорошо, - тихо сказала Таня.
– Вот увидишь. Я поступлю в вечернюю школу. Ты уж не сердись.
– От тебя пахнет рыбой, - сказала мама.
– Ну да, мы с Викториной Сергеевной начистили тридцать килограммов. У меня руки покраснели.
Мама встала и пошла на кухню.
Что еще было в этот день? Ах да, опять на глаза попался Павлик. Он нес в комнату чайник.
– Я купил Нине цветов, - сообщил он, глядя в стенку.
– Молодец, - похвалила его Таня.
– Она была счастлива?
– Да, она обрадовалась. Она сказала, что я первый, кто купил ей цветы... Но лучше бы я купил их тебе.
– Иди пить чай, - отрезала Таня.
– Успею... Ты не думай, она в самом деле обрадовалась. Потом я угощал ее мороженым.
– Тебе больше некому это рассказывать?
– Некому. Я ребятам не говорю. Они ведь только посмеются. Я и цветы завернул в газету, чтобы никто не смеялся. А что?
– Все в порядке, - сказала Таня и пошла к себе.
– Рыжая команда, как наши дети?
– Резвятся.
– Как у них животы?
– В порядке.
– Ты им не давала рыбы?
– Нет.
– Не врешь?
– По одной рыбке.
– Подлизываешься. Надо завоевывать любовь не рыбками. За рыбки каждого полюбят. А ты без рыбок.
– Я им витамины давала.
– Лопают?
– Еще как!
Таня стояла в клетке. На ней был огромный фартук до земли и косыночка, которая аккуратно скрывала волосы. Из бассейна торчали три острые мордочки. Массивных гладких тел не было видно, и казалось, что их вообще нет, а есть маленькие зверьки с маленькими мордочками. Они выглядывали из воды и смотрели то на Таню, то на Викторину Сергеевну.
Дрессировщица скинула норковую шубку и бросила ее на стул, как будто это был простой засаленный тулуп.
– Мы отправляемся на манеж, а ты заканчивай уборку.
В ее голосе звучали командные нотки. Но они не обижали Таню, девочка очень точно улавливала за ними добродушную иронию. Ей даже нравились эти нотки: самой бы неплохо научиться.
Таня спрыгнула из клетки на пол. Викторина Сергеевна скомандовала:
– Мальчики-девочки, на берег!
Три зверя внимательно выслушали распоряжение и стали выбираться из бассейна. И сразу превратились в больших лоснящихся морских львов. Они весело лаяли и шлепали ластами. Морские львы обступили дрессировщицу и тыкались в колени своими мокрыми мордочками.