Нераскаявшаяся
Шрифт:
— Увы, друг мой, — печально ответил нотариус. — Времена графа Роже — Берната давно миновали. Нынешний граф Гастон очень заботится о благоволении курии Римской, поскольку хочет добиться наследства, претендуя на Беарн, и выиграть спор по этому поводу с графом Арманьяком. Он начал переговоры с папой и всячески будет искать его расположения и поддержки. Он не будет реагировать ни на какие действия, предпринимаемые против нас. Что мы теперь значим для него, графа? Что для него теперь значит даже то, что большая часть его знати в Сабартес придерживается нашей доброй веры? Я уверен, что Инквизиция уже просочилась в графский замок и дергает там за ниточки…
— Значит, теперь Несчастье ринется
В Тараскон на Арьеже они попали ночью и постучались в двери Арнота Пикьера. Он сразу же понял, кто они такие. Хозяин быстро впустил их с озабоченным видом. Его домом управляла молодая жена, смешливая блондинка, которая сразу же оценила, что Бернат выглядит несравнимо моложе и соблазнительнее ее старого мужа, и стала бросать на него красноречивые взгляды. Однако, в этой маленькой темной фоганье, где слышался неумолчный и постоянный шум реки, атмосфера вовсе не располагала к веселью. Арнот вздыхал. Бернат, видевшийся с ним два года назад, был удивлен.
— Раймонда — моя новая жена, — объяснил старый ремесленник. — Моя бедная Матьюда, которую ты знал, достигла счастливого конца в прошлом году, получив его из рук Мессера Гийома Отье. Раймонда также добрая верующая: она из семьи Марти, тех, что из Юнака. Сестра юного доброго человека Арнота Марти, который, как я знаю, находится сейчас в Лаурагэ. А что это за милый юноша с тобой?
Гильельма опустила свой капюшон, представ перед взглядами присутствующих со своим личиком андрогина, и равнодушно взирая на красавицу Раймонду.
— Это моя жена Гильельма, — просто сказал Бернат. — Она тоже добрая верующая, из семьи добрых верующих…
— Ну, конечно же! — воскликнул Арнот Пикьер, — Это же Гильельма, дочь Эн Маури из Монтайю. Так, значит, это с тобой она сбежала?
Они не смогли провести ночь в доме у ремесленника. Было видно, что Арнот Пикьер очень боится. Он отвел обоих путешественников в овин, возле которого начиналась безопасная дорога на Викдессос, недалеко от городских ворот.
— Сможем ли мы выйти? — спросил Бернат. — Не наткнемся ли мы на стражу у входа, или она совершает обход замка?
— Я покажу вам тайный ход, — сказал Арнот Пикьер. — Между двумя охраняемыми башнями. Графский кастелян, Мэтр Арнот Сикре, очень гневается на добрых верующих. У него личные счеты с нашей Церковью, и он повсюду заявляет, что Церковь отняла у него жену, На Себелию. Но стражники нашего города, каждый по своим личным причинам, предпочитают закрывать на все глаза, если, само собой, их сержанта нет поблизости… Но в любом случае, завтра вы не сможете пройти ни через Ларнат, ни через Миглос, ни через Буан. Возможно, сейчас на дорогах посты стражи, а это очень опасно для вас. Кроме того, никто не отважится ни принять, ни приютить вас. Владелец этих мест Фелип де Ларнат, его мать, и вся семья Изаура получили вызовы к помощникам инквизитора Жоффре д’Абли. Они этими днями должны явиться в Фуа. Говорят, что эти помощники приедут с вооруженным эскортом, чтобы привести тех, кто не явится сам…
— Завтра, — чуть позже сказал Бернат, лежа рядом с Гильельмой на соломе в маленьком овине под двумя плащами и ероша пальцами густые, коротко стриженые волосы молодой женщины, — завтра мы пойдем прямой дорогой в Акс, не заходя в Ларнат… Добрая Себелия Бэйль, вне всякого сомнения, не побоится ни принять нас, ни сообщить нам всю нужную информацию. У нее одной больше мужества, чем у всех верующих мужчин Тараскона!
И когда молодые люди, наконец, уснули, пара сов, испуганных звуками, доносившимися из овина, снова принялась за свою прерванную любовную песнь.
Идя по дороге карнизов, огибающей массив Таб, глядя с высоты на долину Арьежа, Бернат и Гильельма прекрасно
Утро застало их в гроте на скале де Квие проблесками удивительного весеннего света, хотя стоял еще довольно ощутимый холод. Охряные громады массива Таб все еще оставались в тени, но вершины уже таяли в весенней голубизне. Среди голосов птиц, приветствовавших это раннее утро своим пением, Гильельма распознала трель соловья. Далеко, почти на горизонте, виднелись дымки деревень на карнизах. А потом свет стал потихоньку рассеивать молочно–белый туман в глубине долины.
— Как этот мир может казаться таким ласковым, таким невинным, а таить в себе столько угроз? — громко удивилась Гильельма, останавливаясь перед усыпанным цветами кустом боярышника. Не ответив, ее друг и возлюбленный откинул со лба черные пряди волос, упавшие ему на глаза, снял с плеча флягу с водой, протянул ей. И пока она пила, он стал быстро говорить:
— Не переживай, мы же знаем, что нет ничего истинного, кроме иного мира, Гильельма. Просто иногда мы и здесь можем увидеть сходство с настоящим…
Она улыбнулась, протянула руку к Бернату и отдала ему флягу.
Чтобы добраться от Тараскона до Кассу по горам, им понадобился длинный день пути, утомительный и еще более изнурительный из–за разницы высот, но Гильельма воспринимала это путешествие, как настоящее возвращение домой. Особенно когда постепенно перед ней возникали в голубой короне снегов знакомые очертания вершин Андорры и дю Паллар, все выше поднимаясь над склонами, хранившими свой красноватый свет даже в самые морозные зимы. Ночью, краем леса, они пришли в Кассу, и там заночевали у одной старухи, родственницы Маури, которая приняла их с тайной радостью и, зная, чем рискует, даже не задавала им лишних вопросов. После полудня на следующий день они осторожно поднялись на Тиньяк, чтобы избежать дороги через ущелье Мармар, куда прибыло подкрепление солдат из гарнизона Акса. Когда они одолели перевал Шиуля, прозрачное солнце уже золотило верхушки гор до самого горизонта, освещая и Зуб Орлю, указующий на Доннезан, и гору Валиер, доминировавшую над далеким Кузеран, и громаду массива Таб за их спинами.
— Едва ли даже ты лучше меня знаешь более прямой спуск к Аксу, — смеясь, сказал Бернат. — Я знаю, что есть проход через Аcаладор, вполне безопасный, и я знаю, как им идти. Мы уже так ходили — еще не прошло и двух лет. Твой брат Пейре, добрый человек Фелип и я. На Себелия, из Акса, посоветовала нам подняться в Монтайю именно этой быстрой дорогой, чтобы убедить твоего отца дать нам возможность вырвать тебя из рук твоего злого мужа…
— Если Бог так захочет, мой отец так же быстро найдет достаточно причин, чтобы закрыть глаза и на нас с тобой, — кротко ответила Гильельма, — я же хотела бы поблагодарить госпожу Себелию Бэйль.